медленно дрейфуя влево. К ложбинке паха. Она задышала громко, высоко поднимая грудь, завозила руками по моему ершику. Ага, зацепило. Лизнув там, я вызвал стон, вытягивание ног, уже переместившихся ко мне на локти. Проход вправо уже было встречено с желанием, отведением ноги в сторону, чтобы я мог плотнее прижаться губами к паху. Поцелуй в пах рванул из неё стон, заглушённый ладонью.
Она приподнялась, едва мои губы коснулись открытых губ. Не меняя положения, кусая губы, она смотрела, как я поцелововая, спускаюсь всё ниже и ниже. Сначала по правой большой, потом по левой. А затем языком по маленьким аккуратным лепесткам. Тело её выгнулось, она упёрлась плечами в матрас, подтянула попку, представляя мне раскрытую пиздёнку в полное распоряжение. Ласковые прикосновение чередовавшиеся с нежным пощипыванием упругих сосков, бросали её по кровати, всё больше лишая её понимания в происходящем. Но когда мой язык коснулся бугорка, набухшего и пульсирующего в такт её дыханию, она замерла. «Клитор" — Она прошелестела чуть слышно. — «Клитор». Я припустил мягкости языку, провёл им по нему, стараясь уловить её настроение. В тот же мгновение бёдра сжали мою голову, пальцы впились в голову, а она забилась в судорогах, взбивая из волос, вырвавшихся из кос, копну. Оргазм. Настоящий глубокий оргазм ударил по её нервам, закрутил в водовороте, уводя в ту область, из которой все возвращаются с сожалением.
Несколько минут без движений, потом бутылка воды одним махом, снова цепкий захват торчавшего члена.
— А он? Когда он? — Она налегла на меня, со сверкающими глазами, опьяненная сексом. — Когда я стану женщиной?
— А будет больно? — Я сам уже не мог сдерживаться. Одно дело, когда все эти ласки, выбросы спермы другими путями, и совершенно другое дело, когда входишь внутрь, владеешь ею полновластно!
— Не будет. — Она оторвалась от меня, схватила какой-то тюбик. — Я его намажу. — Дурочка! Если бы был вопрос в проходимости члена в твои маленькие воротца!?
— Иди ко мне. — Я потянул её к себе. Всё. Сейчас или никогда. Сердце моё, бившееся до этого частым набатом, рвануло как по хайвэю. Максим с новой силой наполнился, раздул головку, предвкушая битву, к которой он так долго шёл. Или нет, не шёл? Тянулся, вытягивая все мои мозги к чертовой матери, заставляя только и делать, что думать о ней, о том как это будет с ней и прочем, отчего и Африка не Африка, и опасность вооружённого конфликта улетали, хрен знает куда.
Она ждала меня, всё больше и больше, распаляясь от мои рук, поцелуев, охотно позволяя всё. Она желала его прихода, она требовала его прихода, она подчинялась правилам предложенной игры, побеждающим всё на своём пути потоком, под названием секс. Её тело извиваясь, ластясь, крутилось подо мной, толкая Максима своей горячей кожей. В какой-то момент, она застыла, держа руки на члене. Всё! Я положил её на спину, раздвинул ноги левой рукой, придерживая правой её за голову. Какая она маленькая подо мной, нависшим над нею? Елиза вытянула руки вверх, достала тюбик, быстро плюхнула на ладони крем, завозила по Максиму, покрывая его толстым слоем крема. Ох, девочка, держись! Максим толкнул её в лобок, проскользнул по губам, вызвав тихое мычание, сжавшей губы Елизаветы. Головка втиснулась на какие-то миллиметры и остановилась, выгибая член вбок. Руки, нежнейшие руки, лежавшие на моих боках, скользнули вниз, под меня, протиснулись между нашими телами, нащупали складки, в которых напрягался Максим. Резким движением преграда была расширена на пару миллиметров, что хватило упорному Максиму влезть поглубже, миновав вторые узкие и не менее узкие первые губки. Девочка ахнула, вцепилась в меня, прижалась лицом к груди. Вперёд!
Туннель был просто невыносимо узким, но от этого у Максима внутри ещё больше разгорался задор. Он устремился вглубь, прокладывая себе дорогу среди сжимающихся стенок влагалища, хозяйка которой замерла
