Тяжеленный аромат перегара, наверняка, благоухал в моем войлочном коконе во всей своей красе, но я его не чувствовал напрочь заложенным носом. Это был кошмар наяву, одно из самых сильных похмелий в моей жизни.
Наконец, я собрался с силами и вытянул свое бренное тело наружу. Сел на кровати и уставился на соседнее ложе. На нем, в обнимку, мирно сопела парочка, в которой без труда узнавались Максим и Алена, нашедшая-таки применение своим волшебным чарам. На полу, подобно хозяевам, в обнимку, валялись скомканные мужские плавки и женские трусики. Чуть поодаль, у кухонного стола, заваленного пустыми бутылками, грязной одноразовой посудой и прочим мусором обнаружился и лифчик. Очевидно, в порыве страсти он был содран самым первым и отброшен в сторону за дальнейшей ненадобностью.
«WelcometoUkraine, Санч», — подумал я про себя со скепсисом, и поплелся на ватных ногах к столу, намереваясь обнаружить там средство опохмела. Сканирование столешницы не принесло обнадеживающих результатов. Кроме пачки «Честерфилда» с тремя сигаретами на борту поживиться было решительно нечем. Пошарил по карманам в поисках денег, не нашел ни рубля, пардон, ни гривны. Только карта «ПриватБанка», но банкоматы в ту пору были достаточно редким явлением, и не торчали из стен зданий на каждом углу. До ближайшего из них нужно было прилично протопать, что не представлялось возможным, ввиду отказа большей части навигационного оборудования. Проще уж было выползти в коридор и долгануть пару копеек на бутолчку пенного у кого-нибудь из новых соседей.
— Ну что? Нечем полечиться? Все выжрали? — донесся до меня хриплый девичий голос из спальной части комнаты.
— Подчистую, — обернулся я к заспанной мордашке очухавшейся Аленки. Она смотрела на меня из-за быльца кровати, лежа на животе, и выглядела очень не презентабельно.
— У меня литр «Оболони» в комнате есть. Может, поднимешься к Жанке? Скажи, что для меня, она даст, — болезненным голосом предложила шатенка, устало закатывая глаза. По всему было видно, что чувствует себя она не многим лучше меня.
Я вопросительно уставился на нее, поскольку понятия не имел куда подниматься и кто такая эта Жанна. Алена поняла немой вопрос и, не вдаваясь в подробности, выдавила из себя:
— Комната «747», Жанна Свиридова, она там одна, не ошибешься.
— «747»? Жанна? Стюардесса, что ли? — пошутил я.
Судя по затуманенному взору Алены — шутка была не распознана и, следовательно, не вполне удачна.
— Самолет такой есть, — принялся я зачем-то пояснять, — «Боинг-747». Самый известный из «Боингов». «Горбатый» такой, во всех буржуйских фильмах его вечно показывают. Плюс песня у Преснякова — младшего есть «Стюардесса по имени Жанна»...
Взгляд Алены так и не принял необходимого выражения взаимного понимания, и я бросил это дело, настолько же гиблое, насколько и глупое. Молча, развернулся и поплелся на седьмой этаж за спасительным литром пива.
На стук в дверь долго не открывали, и я уж подумал, что не откроют. Но замок, все же, пришел в движение, лениво щелкнул и дверь приоткрылась. Вместо анонсируемой Жанны на пороге обнаружился лохматый заспанный парень в самопальных джинсовых шортах и с серьгой в левом ухе. Он непонимающе глазел на меня, пока я не спросил Жанну.
— Жанка, это к тебе! — крикнул он, обернувшись, вглубь комнаты.
— Кто? — раздался скрипучий, не прокашлянный еще с утра, голос.
— А я знаю? Встань, да посмотри, — раздраженно ответил лохматый.
— Спроси кто, и чего надо, — не унималась незримая Жанна, очевидно, упорно не желавшая вылезать из постели.
— Бля, Жанна, человек к тебе пришел, выйди и сама поговори, — психанул молодой человек.
С недовольным бормотанием из сумеречной зоны, созданной плотно задернутыми шторами, выплыла фигура, похожая на привидение. Жанна оказалась завернутой в простыню миловидной блондинкой, имевшей совершенно несчастный внешний вид. Красные
