Катя хотела промолчать, но я положил руку ей на влагалище, и согнул средний палец, так что он проскользнул между её половых губ прямо в её щелочку, а большим пальцем я надавил ей на клитор.
— Да господин! — Я начал двигать указательным пальцам вверх вниз в её щелки.
— Как прикажите!
Я достал палец из её киски, и поднес его к её губам.
— А теперь оближи.
На её лице отобразилась такая гамма чувств, от страха и стеснения до вызывающей не покорности. Она сжала губы и челюсть, и всем своим видом показывая, что лучше умрёт, чем опуститься до такого. Я сел на нее сверху и стал водить пальцем по её губам, Катя стала вертеть головой, пытаясь спрятать рот. Второй рукой я схватил её за челюсть, так что бы её губки не много разжались, но зубы по-прежнему были сжаты. Я стал водить пальцем сначала по её пухлым выразительным губам, потом по дёснам, за щекой. Я специально не разжимал её челюсть, что бы продлить себе удовольствие от её унижения.
— Ни чего потом сама будешь облизывать, и просить ещё — Обнадёжил я её.
Я достал палец из её рта, вытер его о её щеку. Если бы она могла бы убить взглядом, то я бы был бы уже мёртв. Я ласково потрепал её по щеке, на что она лишь замахала головой.
— Неблагодарная — сказал я ласково — Ладно тебя надо помыть. Лежи тут — я взял ремень в руку — и не делай глупости. Поняла?
Она что-то хотела возразить, но глянув на ремень, лишь сказала сквозь зубы:
— Да, господин.
— То-то же.
Я направился в кладовку, у неё там был склад непотребных вещей. Не много покопавшись, но не забывая заглядывать в комнату, что бы моя рабыня не наделала глупостей, я быстро нашёл то что нужно. Не большую трубку от шезлонга, где то 70 см в длину и 2—3 в диаметре, и моток верёвки.
— Милая смотри, что у меня есть. — Сказал я, заходя в комнату.
Катя сразу поджала ноги под себя, на лице у неё отобразился испуг.
— Что ты собираешься делать? — От былой не покорности не осталась и следа. Больше всего её пугало то-что, она не могла понять, зачем это нужно.
— НУ не бойся ты так — Я начел медленно к ней подходить, она смотрела на меня с испугом и возбуждением — Если будишь послушной девочкой, то я не буду делать этой трубкой то, о чём ты сейчас подумала — Я ласкова, погладил её по бедру. — Она до сих пор смотрела на меня со-страхам, и не доверием. Я пропустил конец верёвки в трубку.
— Распрями ногу — приказал я, Катя, боясь, осторожно выпрямила правую ногу глядя мне в глаза. Я обвязал один конец верёвки её лодыжки.
— Теперь вторую — Катя уже глядя с интересом выпрямила вторую ногу. Я привязал другой конец верёвки к её лодыжки, так что теперь она не могла свести ноги, так как её не давала трубка. Взял нож, отрезал лишнюю веревку.
— Теперь я развяжу тебе руки, и мы пойдем мыться. Если будешь плохо себя вести то я отхожу тебя ремнём прямо по твоей пизденки, поняла?
— Да господин — Было видно, что она готова меня убить, но получить ремнём по самому нежному месту она не хотела.
Я взял нож, разрезал колготки, которыми были стянуты её руки, подождал, пока она их разотрёт, поднял её с кровати.
— А теперь топай в ванну — сказал я ей нежно.
Ей приходилось передвигаться, широко расставив ноги, её все еще красная после порки попа, была раздвинута, и было видно аккуратное колечко её ануса. Не удержавшись, я провел по нему пальцем, на что Катя сразу напрягла свои ягодицы, стараясь свести их вместе. Я разминулся и ударил её ремнём по попе, она взвизгнула и схватилась руками за свои ягодицы.
— Что надо говорить, когда хозяин тебя наказывает? — Сказал я, делая вид, что замахиваюсь для нового удара.
— Спасибо господин
— А теперь живо в ванну.
Боясь получить ещё ремнем, Катя как могла быстро заторопилась в ванну. Я зашел за ней следом в ванну, поднял её на руках и поставил в ванну (сама бы она долго бы перелазила бы через борта со связанными ногами). Залез сам, включил теплую воду, дал ей мочалку
