было очень спокойно и радостно.
Я решил пройтись по деревне — смешавшей в себе старые подворья, новые кирпичные дома и даже попытку втянуть деревню в городской быт — пятиэтажное панельное здание, пугавшее теперь своими черными провалами окон. Деревня же жила своей жизнью. Кто-то рубил дрова, кто-то вешал бельё и, вообще, я был как инопланетянин на вновь обнаруженной планете.
Завернув в поле, что-то давило меня сегодня изнутри, в поисках кустиков, мне пришлось пройти сквозь снопы соломы, собранных в плотный круг на краю поля. Природа веселилась, как могла, наслаждаясь последними тёплыми деньками. Наслаждался и я природой, благо бумажка, последняя пачка бумажных салфеток, обнаруженных сейчас случайно в заднем кармане джинсов, была наполовину полна.
Довольный собой, а ещё больше своевременностью обнаружения кустиков, я пошёл обратно той же дорогой. Смех, призывный смех женщины, затягивающей мужчину в свои сети, уронил меня в стог. Не знаю почему, но я нырнул в стог, вжимаясь как можно глубже в колющую сердцевину. (Специально для sexytales.org — секситейлз.орг) Пара прошла сначала вдоль стога, завернула за него, и только я было собрался вскочить, как она, пятясь, появилась из-за угла.
Они целовались словно это был их последний поцелуй. А потом откачнувшись, стали сбрасывать одежду, высвобождая свои тела. О! Я очень удивился. Да, это же Салтычиха! А мужчину я не знал. Хлопнув её по голому плечу, мужчина затряс членом.
— Давай! Он давно тебя ждёт!
— Витенька. — Салтычиха опустилась на колени. — Ты меня мучаешь.
— Ни хрена! — Он ухмыльнулся, ухватил её за голову. А у неё третий размер, да и какой — правильные плавные округлости заполненные не силиконом, а настоящим живым телом! И плоский живот, бёдра! В одежде она такая бесформенная!
— Не буду! — Она оттолкнула его. — Иди к чёрту!
— Пожалеешь!
— Иди к чёрту! — Она вжалась в сноп, зашарила рукой в поисках одежды.
— А вот теперь пройдись! — Мужик потряс её платьем, трусами. — Пройдись! Сука!
— Зачем я тебя, урода, приголубила? — Она чуть громко крикнула это. Кроме лифчика у неё остались только колготки. — Сволочь!
— Да, пошла ты! — Он скрутил в узел одежду, сунул под куртку. — Сиди, реви!
Вот гад!? Не знаю какая сила дёрнула меня из снопа. Мужик испуганно-удивлённо охнул, сложился, подставляя мне шею. Пускай полежит, очухается!
— Возьмите. — Я протянул узелок с её одеждой. — Возьмите.
— Спасибо. — Какие глаза у неё! Моих лет женщина, очень не дурна собой. А проще говоря, приятная и милая женщина. — Отвернитесь? — Это слово она прошелестела, не поднимая глаз. Ну, да. Одеваться перед чужим мужчиной?
Её мужик так и остался лежать без сознания. Нет, я его не убил, просто уронил самым простым приёмом, которому обучил нас, молодых солдат, выстроив для первой спецфизподготовке, прапорщик Дордюк и который работал всегда без сбоев. Не смея поднять глаз, она шла рядом.
— Давно хочу от него уйти. — Она вдруг остановилась у кустов с ярко красными листьями. — Он только мучает меня. Не женится, не говорит даже о семье. Только пьёт, гуляет. Эх!
— А кроме него? — Мне понятно, понятно. Только тянет меня завалить тебя прямо тут. Да, что же это со мной!? Недотраханность!? — Другие?
— А другие ещё хуже. — О! У неё любовь действительно так и рвётся изнутри! С таким глазами! — Уезжать не хочу. Тут всё моё, тут мои родичи, тут мой дом. Детей хочу.
— Да. Дети это хорошо. — Что ещё мог я сказать женщине находящейся в таком состоянии? Наверно, кроме глупого, в такой ситуации, выражения, ничего.
— Пойдём. — Она взяла меня за руку, ударив током своего тепла. — Пошли. — Мы, оказывается, стояли на заднике её двора. — Быстрее!
Протащив меня через кусты, она, не отпуская руки, нырнула в сарай, а из сарая в дом. Вот, как хитро тут устроено! Надо запомнить!
— Знаешь. — Она оперлась спиной на дверь, только, что захлопнувшейся за нами. — Ты тут не
