своих трусов сзади.
Я начал медленно тянуть вниз. Резинка трусов спереди начала заворачиваться, оголяя волосы на лобке.
Я потянул еще ниже, пока трусы не уперлись в основание члена.
— Готовы?
Девочки молчали.
Тогда я перехватил резинку трусов спереди, оттянул ее вперед и резко опустил вниз.
Марина громко вдохнула, Настин взгляд стал еще острее.
Я стоял перед двумя девочками, и демонстрировал им свое хозяйство. Осознание этого факта привело к тому, что член начал оживать. Я не хотел за просто так демонстрировать девочкам этот процесс, поэтому быстро подтянул трусы назад. Сунув руку в трусы, поправил поднимающийся член. Марина хихикнула. Я тоже улыбнулся.
— Вы раньше видели, как у мужчины член стоит?
Марина замотала головой, Настя молчала.
— Хотите посмотреть?
Марина опять густо покраснела, а Настя сказала просто: «Хотим».
— Ну тогда вы должны мне подыграть. Член встанет только на вас голеньких.
Настя резко ответила: «Я трусы снимать не буду».
Марина заерзала на диване.
Надо было быстро что-то придумать, и тут мне пришла отличная идея.
Хорошо, я сказал, тогда давайте так: на вас останется по одной одежде: или верх, или низ. Если ты, Настя, не хочешь снимать трусы — то тогда снимаешь майку. А ты, Марина, остаешься в блузке, но снимаешь трусы.
Не дав опомнится Марине, Настя сказала: «Согласны», и перехватив майку руками накрест, сняла ее в мановение ока. От движения рук ее тяжелые груди плавно заколебались.
Теперь уже громко выдохнул я. Ее груди были прекрасны. Нет, я и раньше это знал, и видел даже соски, заглядывая в вырез майки (Настя, как правило, носила маечки без лифчика). Но теперь эти груди предстали предо мной во всей красе: красивая округлая форма, слегка свисающие полушария, но зато торчащие вверх сосочки. Именно вверх и немного в разные стороны, как будто берущие на прицел всех в своем поле зрения.
От этого вида внизу живота у меня стало тепло, и я почувствовал, как член наполняется горячей кровью.
Марина сидела с широко раскрытыми глазами. Во-первых, за нее приняли решение, и ей ничего не оставалось, как только его выполнять. Во-вторых, она и подумать не могла, что ее каприз возле яблони обернется тем, что она должна сидеть перед мальчиком без трусов.
Она попробовала брыкнуться: «Я тоже не буду трусы снимать!».
Я вступил: «Да ладно, Марина, мы же уже договорились. Тем более, что меня без трусов ты уже видела, так что если я увижу тебя — будет все по-честному».
Марина заколебалась. И тут Настя сказала: «Давай, Марина, не томи». Я, признаться, не ожидал от нее это услышать. Она все время держалась так гордо и независимо, как будто происходящее ее не касалось, а если и касалось — то она, так уж и быть, сделает нам одолжение и примет участие в этой игре. А в этих словах прозвучало такое желание продолжить игру, как будто она сама ее и начала.
Авторитет старшей подруги сделал свое дело, и Марина дрожащими руками стянула с себя трусики. Она не знала, как ей устроиться, и не придумала ничего лучше, как закинуть ногу за ногу, как до этого сидела Настя.
Я не стал возражать, тем более что и так было отчетливо видно треугольник ее черных кучерявых волос между ног.
Я снова стянул трусы вниз, но уже до конца. Бросил их на кучу одежды на диване.
Посмотрел на девочек. Они обе напряженно уставились мне между ног. Посмотрел на свой член. Он увеличился в размерах, но все еще висел головкой вниз. Я опять подумал, что стою голый перед двумя полураздетыми девочками, у одной из которых можно спокойно рассматривать грудь, а у другой — копну кучерявых волос на лобке.
Эта мысль привела к тому, что член еще больше вытянулся, потолстел, и начал резко подниматься вверх. Чувство сильнейшего возбуждения приводило к его периодическому подергиванию. Яйца сжались в тугой шар, не было видно, что их два, а был только один комочек, который не свисал в мошонке, как
