После успешного начала я решила подняться максимально высоко и улучшить гортань и рот. Решение было симбиозом практического смысла и любопытства. С одной стороны, умение заглатывать не мешало работе излишним возбуждением, с другой — интересно, неужели в моём горле тоже смогут уместиться предметы такого размера. Когда я наблюдала за работой Клубнички и Эбони в оральный период, мне казалось, что они открыли в себе тайну пятого измерения, куда и прячут лишнее.
Знание того, что будет больно, не добавляло оптимизма. Но мы не привыкли отступать, каким твёрдым не был орешек. В образование Павла входило умение делать инъекции, за этот пункт плана можно было не волноваться. Но я его предупредила, что доверяю ему самое ценное, свой язык, которым постоянно что-нибудь генерирую и выдаю. И если что-то пойдёт не так, отомщу страшной местью медика.
Павел почему-то мне не поверил и сквозь смех завывал только одно — Только не кастрируй! Прошу, на святое не покушайся!
Раз тирана и деспота из меня не вышло, придётся стать глубокой глоткой. В качестве вкуса выбрала дыню, мой любимый овощ. Сколько сортов, столько и вкусов.
Металлический вкус расширителя мне не понравился, а зафиксированный язык и того меньше. Никогда не думала, что у меня во рту столько слюны, которая теперь стекала вниз по подбородку. Картина была явно далека от гламура, но когда Павел подкатывал стойку со шприц-пистолетом, я увидела что он уже возбудился. Всё-таки самцы загадочные существа, сложно угадать, что им действительно нужно.
Боль от уколов оказалось терпимой. Но сам язык начал гореть, мне казалось, что он уже нагрелся до такой температуры, что из-за губ сейчас повалит пар. Когда Павел кончил и сперма выстрелила в рот, это было как глоток холодной дынной воды в пустыне. Теперь я понимала, почему Клубничка искала и вылизывала каждую каплю, которая пролетела мимо. Как только Павел вытащил расширитель и убрал фиксацию, я занялась тем же самым.
— Ещё, ещё сможешь? — мне уже было всё равно как это выглядит со стороны, главное получить искомое.
— Я то могу, если мешать не будешь, — Павел опустил мои штаны ниже колен, уложил грудью на стол и пристроился туда, где уже побывала его рука. Со спутанными ногами особо не потрепыхаешься, но я решила напомнить, что мы же договаривались без секса!
— Блядь, тебе что сперма нужна или попиздеть? — сорвался мой ассистент.
Язык уже не горел, но продолжал тлеть и я решила заткнуться. Кончил он мне в рот, наученная первым опытом не стала сразу глотать драгоценную жидкость, сначала погоняла её между щёк. Дынная амброзия сняла жжение и я сразу накинулась на Павла. Как же так, мы о подобном не договаривались, неужели настолько сложно держать себя в руках!
— Ты что, думаешь я робот? Сколько можно над мужиком издеваться. Ещё скажи, что не понравилось.
Соврать, что не понравилось, я не могла. Да, оргазм пока не получила, но текла и насаживалась интенсивно.
— Не комплексуй. Ты на член ещё лучше, чем на ощупь, — хлопнув меня по заднице, радостно сообщил Павел, — За что следующее возьмёмся?
Выбор был всего из двух оставшихся вариантов. Но модернизировать влагалище я боялась. Точнее, глядя на двух осчастливленных, опасалась своей реакции. Не хотелось бы превратиться в антураж спального места.
— Завтра грудь. И надо сделать дополнение к тексту, что при работе с гортанью, требуется присутствие минимум двух, а лучше трёх помощников, — после чего описала Павлу свои ощущения и огненную геену в отдельно взятом языке.
— Значит, я как амброзия? Сладкий? — добровольный донор спермы раздухарился ещё больше и начал распевать песни про себя любимого, на все народные напевы мира одновременно:
— Амброзия, амброзия. Амброзия моя! Кто самый вкусный здесь сидит? Знакомьтесь, это я!
Я выпихнула его из каюты, не дожидаясь следующего приступа вдохновения, где «я» будет рифмоваться с «хуя».
