больше ни слова. Ты разрываешь мне сердце... — Ты знаешь, сын ишака, — мамелюк притянул девушку к себе, — она досталась мне девственной, как весенний цветок.Он без труда спустил шаровары и вытащил наружу свой быстро поднимающийся коричневый член: — Сорвать этот цветок было одно удовольствие. Она была так узка, так жарка...Де Ноэ заскрипел зубами: его любимая застонала, когда толстый налившийся ствол эмира вошел в нее. — Сегодня это прекрасное создание, — старик, не прекращая своих фрикций, нагнулся и сжал лапой небольшую упругую грудь Франчески, — умоляет меня, чтобы я брал ее ежедневно.Девушка равномерно раскачивалась перед наполненными болью глазами мужчины в такт движениям своего повелителя. — А когда она мне наскучит, — ухмыльнулся мучитель, с силой входя до самого основания, — Я отдам ее солдатам, а после посажу на кол. Ты знаешь, что это такое? — Роберт, — прошептала сквозь слезы, раздавленная принцесса, — Прости меня...Рыцарь завыл, словно раненная собака. — Но она надоест мне не скоро, — проревел коварный мамелюк, — Ты знаешь, неверный, у нее есть одно замечательное достоинство...Ас-Амаль быстро вышел из вагины наложницы и, со всей силы прижав ее к ковру, резко ворвался в ее задний проход. Несчастная вскрикнула. — ... Ей это нравиться!Старик принялся энергично двигаться. Спустя минуту в девичьих стонах появились нотки наслаждения. Лицо Франчески раскраснелось, алые губы налились кровью, слезы стремительно высыхали. — Прости, Роберт... — Она похотлива, как кошка! — эмир уже кричал в предчувствии невероятного финала, девушка сладострастно стонала. Несчастный Де Ноэ разбил бы себе затылок, если бы под ним был каменный пол. Он рычал, выл, ревел. Его зубы сжались так, что в любое мгновение готовы были сломаться...Наконец, Ас-Амаль тяжело захрипел, он несколько раз судорожно дернулся и лег всем своим весом на хрупкую спину белой наложницы. На пунцовом лице той, к ужасу ее отчаявшегося жениха, ярко блестели слезы неописуемого счастья. — Прости, Роберт...
