идти домой. Но ей снова подносят рюмку и говорят странные слова о ее удивительной красоте и молодости. Она уже не понимает о чем идет речь, не чувствует вкуса напитка, в который Андрей влил полрюмки «Сибирской». Глаза слипаются, голова падает на грудь, ножки раздвигаются. Андрей включает отцовский фонарик и направляет луч ей между ног. Юрка приближается к креслу и аккуратно приподнимает подол ее юбки. Мальчишки очумело смотрят на ее затянутые в чулочки ноги, тянущиеся по белым бедрам длинные резинки, на белые трусики в цветочек. Но она уже ничего не замечает.
— До свиданья, ребятки! — сонно бормочет Алла Алексеевна. — Мне пора.
По знаку Андрея мальчишки приподнимают ее и, взяв под мышки, ведут в спальню.
— Куда мы идем? — спрашивает она. — Домой? До свидания!
Ребята укладывают ее на кровать родителей Андрея и трясущимися руками расстегивают ее блузку. Большая грудь еще прячется в некрасивом лифчике, но ребята слегка повернув ее на бок, расстегивают его. Андрей стараясь, не тревожить полусонную учительницу, медленно стягивает с нее лифчик. Ребята заворожено смотрят на ее большую белую грудь с огромными розовыми сосками. Брюки у всех троих мокры насквозь. Это зрелище не может не возбуждать мальчишек: грудь Аллы Алексеевны не идет ни в какое сравнение с титечками одноклассниц, с их бледными ареалами и маленькими сосочками. Хотя, если честно, увидеть грудь они могли только у безотказной Людки Степаненко. Одноклассницы, хоть и позволяли иногда запускать пятерни в их лифчики, доставать груди никогда не позволяли. А если во время поцелуя ребятам и удавалось забраться к девчонкам в трусики, то им разрешали лишь слегка погладить волосики на лобке. Затем рука безжалостно выбрасывалась наружу.
Юрка решается даже потихоньку стянуть трусики из-под юбки Аллы Алексеевны. Она лишь бормочет что-то вроде «кто, что?» и снова проваливается в сон. В полумраке виднеются темный треугольник волос внизу матового живота и кажущиеся черными половые губы. Разглядывая голую учительницу, на теле которой осталась только свернувшаяся в поясок юбка с тянущими из-под нее к невидимым чулкам резинками, ребята громко сопят и поглядывают друг на друга. Такой момент упускать нельзя. Но кто начнет? — вопрошают их затуманившиеся взгляды.
И Сашка решился и забрался на кровать. Теперь она лежала у его ног. Взяв двумя пальцами вздыбившийся член, он приблизил его к половым губам Аллы Алексеевны, а затем резко ввел его, навалившись на ее тело. Член вошел неожиданно легко: вопреки ожиданиям дырочка спящей женщины оказалась влажной. Учительница охнула и открыла глаза.
— Саша, что ты делаешь?! — с тревогой шептала она.
Оробевший парень молчал и продолжал свое дело.
Только сейчас Алла Алексеевна заметила стоящих у кровати своих учеников и попыталась освободиться от цепких Сашкиных рук, но мальчишка был намного сильнее.
— Вы здесь, ребята?! — в ее голосе слышалось отчаяние.
Сделав несколько фрикций, Сашка кончил прямо в нее и упал на грудь учительницы, а затем взял в руку ее грудь и начал целовать нежный сосок. Она вдруг задрожала под ним, задергала тазом, ее сосок набух во рту у Сашки.
— Видишь, Аллочка, как хорошо! — прошептал он. — А ты чего-то боишься!
— Как мне стыдно, — прошептала она в ответ.
Не вынимая ее сосок из-за рта, Сашка скатился к стене. И тут же, не дав ей опомниться, в нее резко вошел Андрей.
— Господи, Андрюша... как я маме буду в глаза смотреть?
Кончить второй раз она смогла лишь тогда, когда на нее снова забрался Саша, недолго ждавший, пока в нее спустят его друзья. После того, как Алла Алексеевна сходила в ванну, ребята стали просить ее принимать разные позы. Жгучий стыд от того, что она не только отдавалась своим ученикам, но и кончала под ними, отчаяние от невозможности что-либо исправить, сменились каким-то бесчувствием, опустошением и равнодушием к
