приближающихся слез, каждый раз, когда на него смотрел, брови хмурились, столь идеальная иллюзия отсутствия эмоция сейчас была под большим вопросом.
— С тобой все в порядке? — Кирилл коснулся плеча Куклы, непроизвольное нежное сжатие его руки ладонью парня, который частый гость его снов.
Разряд ударил в оба направления, необъяснимое ощущение захватило их, Кукла неожиданно посмотрела на него и увидела два уголька, которые не понимают, что сейчас произошло, но так тепло смотрят, что хочется до них дотянуться, чтобы согреться. Кирилл же увидел сначала боль в глазах, а затем страх загнанного зверька в угол.
В считанные секунды Кукла отдернула руку и оттолкнула Кирилла:
— Стой, извини, я не хотел, — горячо проговорил Кирилл, но было поздно, Кукла вернулась.
— Больше никогда не смей меня трогать и смотреть на меня... больше никогда! — Кукла резко развернулась и ушла, оставив парня лишь сожалеть и пытаться понять, что произошло и почему один маленький кусочек бумаги может причинять столько боли этому парню.
Назад на двадцать лет...
Виктор и Алина — союз двух людей, вобравший в себя всё могущество и богатство их семей, которых не тронуло падение империи и развал Союза, и даже лихие 90-е остались незамеченными.
Их история начались красиво, их сердца соединила любовь, столь видной пары не было уже давно среди элиты. Виктор — сильный, мужественный, Алина — нежная, ранимая и безмерно красивая.
Ничто не предвещало краха, однако за кулисами благополучия, трогательной заботы и идиллии, скрывалась ревность мужчины, переходящая в приступы ярости и граничащая с безумием. Виктор не мог терпеть, когда смотрят на его жену: её красота так привлекала других мужчин, светло-русые, слегка вьющиеся локоны и глаза цвета светлого, глубокого, искрящегося сапфира сводили с ума мужчин всех возрастов.
К тому моменту, когда на свет появился их сын, пара переживала трудные времена: муж постоянно срывался, в приступах нередко набрасывался на жену, уличая её во всех мыслимых и немыслимых изменах, а сам пускался во всякие тяжкие. В свете уже слагались легенды об его изменах и оргиях, которые мужчина устраивал.
Отец не обрадовался появлению сына, веря в то, что не отец, а его любовь к жене уже была не более чем болезнью, которая мучила его и доводила до отчаяния Алину.
Алина же растворилась в сыне, который с каждым годом становился её копией, что усиливало отвращение к нему отца, стремящегося наказать его за каждую оплошность, все попытки жены защитить пресекались железной рукой.
Как же Алина любила свое чадо, его золотистые кудри на головке, розовые щёчки, ручки, обнимавшие её, прогулки вместе, чтение книжки перед сном, игры в прятки, и как же щемило сердце, когда он был расстроен, и Боже, как же было больно слышать плачь и крики сына: «Мамочка, мне больно, помоги!». В те минуты мать была на всё готова, но в таких семьях всё «дерьмо» держат вдалеке от посторонних глаз. Слово «развод» не могло было ни то что произнесено, о нём нельзя было думать, к тому же, как это ни странно, Алина любила Виктора и надеялась, что это изменится.
Супружеское ложе уже давно пустовало, Алина не хотела допускать мужа к себе: только не после всего, что он вытворял.
А между тем проносились года, и так минул десяток лет.
— Виктор, ты сегодня почтил нас своим присутствием, очень хорошо, — безупречное лицо Алины ни на минуту не дрогнуло.
— Ты что-то хотела? — стальные нотки, и легкий запах приближающейся грозы.
— Ты прав, хотела напомнить, что мы идём сегодня на ужин к моим родителям, у тебя есть возражения? — лицо неизменно.
— Хорошо, я буду.
На ужине были не только родители и Виктор с Алиной, но и многие другие. Алина в тот вечер была великолепна: шёлковое, темно-синее платье в пол, подчеркивающее её фигуру, сидело идеально, волосы убраны в затейливую, высокую прическу, неброские украшение придавали
