его вправили, потому что, как объяснил врач, хирург уже в драбодан и в больницу ехать смысла нет. А вот по голове бедолаге попало знатно, сотрясение, и ребра уж слишком помяты. Вкатил обезболивающее, перемотал Данилу эластичным бинтом и отбыл. Я по-быстрому накрыл на стол. Пара салатов, закуска, мясцо, курица-гриль, вискарь, фрукты. Даня тихо спал на диване, видимо обезболивающее основательно его подкосило.
Я устало опустился рядом с ним на диван. Какой он все-таки женственный. Хрупкий, по-другому и не скажешь. Странный, как будто с другой планеты, вроде и почти мой ровесник, только больше на ребенка похож, беззащитный. А еще я поймал себя на мысли, что он меня возбуждает. Блин! Я, конечно, догадывался о своей бисексуальности и трагедии из этого не делал, пару раз были инциденты. Ну, ничего так, но с бабами интереснее. А тут... Неожиданно, в общем.
Я осторожно потрепал по плечу свою находку, уютно свернувшуюся в калачик, неловко выставив при этом больную ногу.
— Даня-Данила, ты так весь праздник проспишь.
— А? Ммм, — он зевнул, потер ладонью темный ежик волос на макушке, — прости, что-то меня...
— Да ладно, через час новый год наступит. Извини, шампанского нет, не люблю я его. Виски подойдет?
Даня-Данила неожиданно смутился.
— Я вообще-то почти не пью. Меня развозит сильно.
Развозит, значит? Хм, это интересно, подумалось мне.
— Да ладно, за праздник, — я плеснул виски на два пальца в пузатый стакан. Добавил льда и протянул ему:
— Спасибо.
У меня аж мурашки по спине пробежали, когда наши руки случайно соприкоснулись. У него такие тонкие, такие длинные, прохладные пальцы. Он, кажется, заметил мое замешательство и покраснел. Блин! Я же взрослый, умеющий держать себя в руках мужик. Не может этот легкий румянец на таких высоких скулах вызывать у меня дикий стояк! Не может, не может, не может. Может! И еще как. В штанах тесно. Я неожиданно для себя спросил у Дани-Данилы:
— А почему ты еще не женат? Еще не встретил подходящей кандидатуры?
Он почему-то замялся и снова покраснел.
— Э-э-э... Александр, что вы думаете об однополой любви? — в лоб спросил Даня, отведя глаза в сторону.
— Хм, да как сказать, ну есть, ну нравится людям, кто я такой, чтобы судить.
Я заметил, что Даня с облегчением выдохнул.
— Дело в том, что я как раз женщинам предпочитаю мужчин. Мне с ними комфортнее, — он тихо рассмеялся, — знаете, очень удобно, когда у партнера не случается критических дней, не болит голова, и он ничего не имеет против пива и футбола.
Даня сделал большой глоток виски, но, видимо, сил не рассчитал и закашлялся. Я похлопал его по спине. Он согнулся пополам и слабо застонал.
— Ой, блин! Прости. Ребра, да?
Даня только кивнул.
— Врач сказал, что если совсем плохо будет, то нужно мазью какой-нибудь намазать, полегче станет. Снимай рубашку. Слушай, а давай я тебя в спальню отнесу, здесь не слишком удобно, стол мешает, да и тебе толком не вытянуться.
Он только кивнул. Я осторожно, почти нежно взял его на руки, стараясь не растревожить заново боль, и понес в спальню. Блин! Ну ведь совсем же ничего не весит. Или он — пушинка, или я слишком тяжелый. Бережно уложил его на свою широченную кровать. Начал медленно расстегивать на нем рубашку. Случайно коснулся соска, он сдавленно застонал.
— Тебе больно? — участливо спросил я, прекрасно всё понимая.
— Н-н-ет.
Черт! Перестань сейчас же краснеть, в конце-концов, или я изнасилую тебя прямо вот здесь! Рубашку я с него все-таки снял. Аккуратно перевернул его на живот, оседлал сверху, начал разогревать в ладонях мазь.
— Тебе не тяжело? Я все-таки не маленький.
— Все нормально, — промычал Даня-Данила, уткнувшись в подушку.
Вот что-что, а массаж я делать умею. И не только расслабляющий. Даня под моими ладонями плавиться начал. Тихонько стонал и урчал. Спина у него шикарная. Плечи не слишком широкие, кожа нежная, мягкая, мышцы есть, но не
