откушу их один за другим. — И вдруг приказал, пряча улыбку, делая строгим лицо: — Опустите туда ручку ещё раз и сразу дайте мне!
— О, — глаза Анны округлились, щёчки вспыхнули, — сэр, какой вы бесстыдник!
Однако в её глазах запрыгали весёлые искорки. Она на мгновение замерла, будто обдумывая его приказ, но потом, оставаясь сидеть на его коленях, чуть развела бёдра и запустила пальчик в свой «цветочек». Дюваль нетерпеливо взял пальчик в рот и вкусил сладость «мёда».
— Ооо-ммм! — смеясь и закрывая от восторга глаза, протянул он.
Потом впился в пухленький коралловый ротик долгим страстным поцелуем. Прижавшись к его груди своими вершинками, Анна застонала.
Дюваль опустил её на ложе, сам лёг на спину, положив голову на подушку, вытянулся и попросил с чарующей улыбкой:
— Любовь моя, присядь сюда, и раздвинь ножки, — он указал себе на грудь.
— Ты уверен? — Анна нерешительно смотрела на него со смущённой улыбкой. Не ответив, он сам усадил её. Отведя голени назад, она чуть откинулась, опёрлась руками о свои лодыжки.
Серж сжал пальцами любимую попочку и стал губами ласкать медовый «цветок». Анна задвигалась, то чуть приподнимаясь, то вновь опускаясь на нём. Руки Дюваля скользили по её бёдрам, сжимая ягодички, поднимались к талии, потом нежно и осторожно играли со вздрагивающими «лунами». Его язык смело двигался среди «лепестков», сворачивался трубочкой вокруг разбухшей «жемчужинки», дразнил «розу» напрягшимся кончиком, упрямо проникал в дырочку, потом выходил из неё и вновь устремлялся вперёд. Он чувствовал, что с каждым мгновением его игры Анна слабеет, тонкие ручки уже не могут поддерживать её спинку. Серж удобнее охватил любимую за талию и перенёс вес на свои руки. (Специально для sexytales.org — секситейлз.орг) Наконец, она протяжно закричала, как раненая птичка, забилась в конвульсиях и упала спинкой на его живот. Едва Анна пришла в себя, он навис над ней и своим изнывающим «стержнем» соединился с её «розой». Он долго наслаждался ею, до исступления входя в узкое пространство «цветка». Крики Анны разжигали его пыл. Тело любимой, «истерзанное» его безумными ласками, полностью подчинялось ему, было в его власти. Дюваль, удерживая хрупкую фигурку в своих руках, сам задавал ритм их танцу. В последнем порыве он с невероятной силой прижал любимую к себе, одаривая её фонтаном жизни. Потом бережно уложил рядом с собой и обнял, целуя в горевшие губки.
Прошло ещё несколько месяцев. За это время они почти не смогли лучше узнать своего неожиданного соседа. Он оказался нелюдимым, особенно сторонился общества Анны.
Видимо, он со стыдом вспоминал свою выходку с похищением. Изредка он приходил к их берегу, сидел с ними, потягивая травяной чай, заваренный Сержем, и смотрел на море задумчивым взглядом. Он так и остался обросшим — с длинной всклоченной, неопределённого цвета бородой, неподвластной никаким усилиям уложить её, длинными же седыми космами, теперь, правда, расчёсанными. Только живые карие глаза были виды на его лице. Серж отдал ему несколько своих рубашек и штаны. Поэтому, несмотря на лохматость, вид у Хименеса был вполне приличный.
По его словам, он попал в море десяти лет от роду, оставшись сиротой. Плавал юнгой, потом стал матросом на торговом судне.
— У вас была семья? — спросила однажды Анна.
— Нет, мадам, — он покачал головой и вгляделся куда-то в даль.
— Мой отец был рыбаком в небольшой деревушке и не вернулся однажды. Потом не стало матери. А сам я семьёй не обзавёлся. Хотя, — он усмехнулся, — возможно, где-то бегает мальчишка, похожий на меня...
О себе Дюваль рассказал ему, что они с Анной, находясь в свадебном путешествии, попали в плен к пиратам и потом были высажены сюда.
— Да, в этих местах когда-то орудовала команда Карлоса Блэка, — заметил Хименес, опуская голову. — Его боялись капитаны всех торговых судов, которым приходилось бывать в
