настолько близкий, насколько убивающий своим ароматом. Так пахнет первая в жизни страсть, и я понял, что худшее — это оторваться сейчас от Нее. Время промчалось стремительно.
— Что ж, на сегодня конец, — объявила Марина, резко встав из-за парты. — Ты все понял?
— Все, — выдохнул я утвердительный ответ. Действительно все.
— Тогда до четверга, грамотей, — улыбнулась Марина, и не дав мне ничего ей сказать, быстро выскочила из класса. Она всегда куда-то спешила. Я мысленно поклялся себе, что в следующий раз я не дам ей так быстро уйти. Хоть попробую завязать о чем-то разговор.
В четверг я был уже не такой скованный. После занятия мы даже немного поговорили — о школе, предстоящих экзаменах и планах на будущее. Марина готовилась поступать этим летом в институт.
— Ты тоже когда-то поступишь, — сказала она.
— Если ты мне поможешь, — осмелился заявить я. Заниматься с Мариной русским языком и всеми остальными предметами я был готов круглосуточно.
— Помогу, — легко пообещала она и снова ушла из класса. Одна.
Вечером, когда наша компания собралась, Ваха, узнав, что я посещаю дополнительные занятия со старшеклассницей, и не с кем-нибудь, а с Мариной, с усмешкой спросил:
— Как занятия, Малыш? Такая деваха тебя учит уму-разуму. Ты хоть рассмотрел, какого цвета у него трусики?
Я знал, что Ваха Марину терпеть не может, но цеплять меня такими вопросами показалось обидным. Мне захотелось потребовать, чтобы он не говорил о ней в такой форме, и вообще вел себя по отношению к ней уважительно, но не осмелился. Нет, не испугался. Скорее застеснялся.
— Перестань, — осек я его, — При чем здесь трусики?
— А все при том, — продолжил Ваха. — Пора тебе чьи–то девчачьи трусы записать в коллекцию. Или ты будешь до конца школы «колокольчиком» звенеть?
Все старшие пацаны громко рассмеялись. «Колокольчик" — по-нашему девственник. Мне пятнадцать, и отношений с девчонками, как у них — ребят, выросших на улице и рано узнавших запретное, у меня еще не было. Так, только целовался. Я молчал, благо в темноте вечера никто не рассмотрел цвета моего лица. Ваха был в авторитете, и имел право стебануться над каждым из нас. Без обид.
... В понедельник случилось событие, повлиявшее на все дальнейшее в этой истории. Я никогда впоследствии не удивлялся, что так произошло. Это ДОЛЖНО было произойти! Просто не могло быть по-другому, когда два лидера — Марина и Ваха, существуют на одной территории. Школа была территорией, где каждый подросток выражался как личность. С самыми разными последствиями для себя.
Утром кто-то кинул дымовую шашку в пионерскую комнату. Пожара не получилось, но запах дыма повалил в коридор и сорвал уроки. Эта выходка мигом прогремела на всю школу, а вскоре, на перемене, во дворе Марина, окруженная старшеклассниками и прочими ребятами, тусившими там в тот момент, стояла перед Вахой. Она выглядела грозной.
— Я знаю, что это ты устроил, Ваханенко! — громко заявила она. Ее голубые глаза гневно искрились, она была принципиальной и безжалостной. — Тебе это так не пройдет!
— Точно я? — с издевкой улыбаясь, переспросил Ваха. — Ты меня за член держала?
Хамство парня вывело девушку из себя, либо она действовала хладнокровно, я не смог рассмотреть из школьного окна. Но Марина резко влепила Вахе пощечину. Жестко, наотмашь. Те, кто знали этого отчаянного и гордого хулигана, грозу улиц, ахнули. Ваха, не теряя улыбки с лица, потер щеку.
— До встречи, красотуха, — твердо проговорил он и, повернувшись, зашагал прочь. Все понимали, что Ваха этого не забудет.
— Ага, до встречи на собрании. Мы тебя пригласим, — так же строго заявила Марина. На угрозы моего товарища ей было явно наплевать.
Через день я узнал, что вчера вечером на комсомольских сборах обсуждался поступок Ваханенко, и что актив вынес решение рекомендовать исключение его из школы за позорящее статус ученика поведение. Утром, на
