чего-то я сегодня совсем опьянела. Ведь ещё на банкете я выпила не мало вина... Как обычно из рога... Илюш, а давай ляжем спать прямо здесь. Давай будем спать...
— Хорошо, мама... — воссиял пьяной улыбкой Илья, расценив её предложение как, согласие переспать сию новогоднюю ночь вместе.
Он снова овладел её правой рукой, и, сильней возбуждаясь, с новым благоговением принялся за лобзание. Изольда Аслановна не воспротивилась — прикрыв божественные глаза, но, приоткрыв створки своих страстных губ, она расслабленно лежала на диване. В полутьме комнаты всё её прелестное лицо чарующе переливалось разноцветными огоньками гирлянд: уже без всяких слов, она просто следила за его действиями, взирая на него сквозь длинную поросль черных ресниц.
Илья же, (тяжело сопя от нарастающего давления внутренней страсти) опустил её руку, и, чуть привстав на диване, нагло потянулся губами к её лицу.
— Мамочка... — горячо шепнул он, медленно принявшись покрывать поцелуями уже её мерцающий лик.
Хоть ещё до конца так и не осознавая происходящего, Изольда Аслановна, все же попыталась оказать сопротивление, но Илья крепко обнял её за голые плечи и... все-таки слился с её губами в поцелуе!
Всё, в один миг, будто застыло: словно низвергаясь в какую-то сладкую пропасть, всей юношеской любовью, всей своей неудержимой страстью Илья целовал маковые уста матери! Он целовал её, мягко сося их полные теплые лепестки, жадно облизывая её крупные зубы, десна, и лаская патоку языка! Он целовал её, будто вкушая нектар — всасывая в себя все её божественные слюнки! Он целовал её, вероломно овладев языком всем её райским ртом, и... вместе с нею растворялся в нежном турмане овеивающего любовного самозабвения!
— Мммм... — покорно отдавшись проникшему языку сына, невольно издала сладкий стон Изольда Аслановна.
Опьяненная алкоголем, уставшая с работы и вконец добитая его страстью, она в одно мгновенье потеряла всяческое сопротивление наплыву неожиданного удовольствия.
Илья же, чувствуя, что она охотно отвечает ему движениями своих губ, лишь с более нарастающей жадностью впивался в них! Он впивался, и балдел от неописуемого вкуса её рта, наполненного теплом, коньячно-винными слюнями и женским грогом страстности! Его толстые губы словно таяли в её не менее пылких устах! И, ноздрями судорожно вдыхая в себя шелковистые ароматы мелиссы, он, вскоре, стал впадать в такое головокружительное пике блаженства, которого до этого ещё не испытывал ни с одной из своих институтских девиц, с коими он спьяну иногда перепихивался в грязных прачечных общаги!
— Мамочка... — смотря на мать обезумевшим взором, выдохнул Илья, через минуту все-таки оторвавшись от её влажных охмеляющих губ. — Ты божественна...
Произнеся в порыве чувств, сей комплимент, он вновь впился в её губы, но уже стал гладить руками всю ширь её статной спины. Однако, наконец, почувствовав то, что давно наполненный кровью член едва не разрывает ширинку джинсов, он быстро переметнул руки к полным шарам материнских сисек, и, тут же принялся грубо надаивать их!
— Мммм! — с неким недовольством промычала Изольда Аслановна, вмиг отлипая от его неутомимых губ и отстраняя его руки. — Илюш, что ты делаешь?! Ты совсем спятил?!
— Я люблю тебя мама! — смачно щелкая языком, на кураже залепетал он. — Ты самая прекрасная мама на свете! Я безумно люблю тебя! Люблю-люблю-люблю!
— Перестань... Ведь ты сын... Я... я...
Вся расцелованная и нагло помятая им, она вновь было
попыталась подняться с дивана, но тот опять навалился на неё, уже уткнувшись лицом в ложбинку её роскошной груди!
Внезапно ощутив не меньший прилив разгоряченной крови, сладостным эхом ударившим по её сиськам, да током отдавшимся в низу живота, Изольда Аслановна, почувствовала и потрясающее смущение — сын, родной сын, довольно умелыми поцелуями и невинно ласкающими прикосновеньями, сумел возбудить её
