Середина 18 века. Франция уже привыкшая потакать своим страстям. С утра правильная и великосветская, к сумеркам развратная и следующая всем своим низменным инстинктам.
Полутемная спальня подсвечена первыми лучами восходящего солнца. Первые лучи пробиваются сквозь не плотно задернутые шторы и подсвечивают огромную кровать под балдахином. Кровать, так и не расстеленная с вечера, в полном беспорядке. На темно бордовом покрывале, измятом и перекошенном, спит девушка лет двадцати пяти. Еще вчера волосы завитые и уложенные в высокую прическу, полностью растрепаны и раскинулись большим темным ореолом вокруг головы девушки и спадая ей волнистыми прядями на обнаженные плечи. Девушка лежит на животе. Левая рука откинута в сторону, пальцы сжали покрывало и слегка потянули на себя, отчего покрывало сползло с подушки, кое-где показалась простыня. Правая рука согнута в локте и пальцы кажется вот вот прикоснутся к чувственным алым губкам и очаровательному носику с легкой, едва уловимой, аристократической горбинкой. Горбинка, а впрочем, и цвет голубых глаз, передались Анхелике по наследству от отца, Герхарда Найтеля. Никому неизвестный немец из таинственной Пруссии, появился в Париже и соблазнил в бурном романе молодую мать Анхелики, Луизу де Февр. Поставив семейство де Февр в щекотливое положение, благородно согласился жениться на беременной баронессе. Неожиданно Герхард оказался хорошим управляющим имением, доставшимся ему в приданное.
Анхелика спала, повернув лицо в сторону окна, один из лучей солнца прорвался сквозь щель в шторе и стал подкрадываться по щеке к глазам, норовя разбудить. (Эротические истории на любой вкус) Луч добрался таки до глаз и стараясь отвернутся от света, попавшего прямо в глаза, Анхелика еще не проснувшись, попыталась повернуть голову в противоположную, от солнца, сторону. Щека почему-то прилипла к покрывалу и оторвавшись от него причинила Анхелике легкую боль, достаточную чтобы вырвать ее из объятий сна. Подтянув к себе руки, Анхелика оперлась на левый локоть и правой ладонью потерла щеку. С недоумением посмотрела на руку и чешуйки сухой пленки, которые стремились улететь с ладони под напором ее дыхания. Солнечные лучи усилили свой напор, и теперь можно было рассмотреть гораздо больше чем минуту назад. Анхелика приподнявшись на локте, повернула свою грудь прямо под свет из окна. Два полушария идеальной формы, практически не тронутые неумолимым притяжением. Спелое яблоко груди не поместилось бы в руку взрослого мужчины целиком. Торчащие соски в темных ореолах, довершали эти произведения искусства. Анхелика никак не могла вспомнить вчерашний вечер, и как она оказалась в этой постели, в этой комнате и где ее муж, с которым она пришла вчера на бал. Голова болела от выпитого вчера вина. События вчерашнего вечера, особенно второй его половины, стыдливо прятались от попыток вспомнить за туманом похмелья. Поморщившись от очередной волны головной боли, отдавшейся тупой болью в животе и чувством тошноты, Анхелика обратила внимание на дискомфорт внизу своего тела. Извернувшись, как кошка, она попыталась посмотреть на нижнюю часть своего тела. Взгляд уперся в складки платья и нижних юбок, поднятых вверх и скомканных выше поясницы. Две точенные ножки, длинные и стройные, были бесстыдно раскинуты широко в стороны, открывая откровенно развратный вид на интимно-сокровенные части тела Анхелики. Ноги венчала округлая, без тени лишних жиров, попа. В набирающем силу рассвете, можно уже было рассмотреть, упругие ягодицы и темное колечко ануса между ними. Девушка приняла более устойчивую позицию на левом локте, правой рукой примяла юбки своего роскошного бело-голубого платья. Ладонь легла на попу и скользнула ниже, между ног, прямо к женскому естеству. Пальцы прошлись по ложбинке между ягодиц, замедлились, наткнувшись на липкую влагу, и решительно двинулись
