двадцать, а ему — тридцать пять. Тише — это значит «нейтрал», остановись — это значит «паркинг». Не надо, малыш. У меня двести пятьдесят лошадей под капотом. Они бьют копытами и всхрапывают в ожидании шпор. Дай мне эти шпоры... Я кричу, когда тонкие мальчишеские пальцы входят внутрь. Как же я кричу...
Открываю глаза — напротив меня карий взгляд. Давай, малышка...
Спускаюсь губами по телу бога, пью его запах, купаюсь в нем. Это — мое. Все-мое. Как кошка вылизываю его плоть, как последняя сучка лижу его шелк. Мое. Никто не отберет. Все мое. Все, что это тело может мне дать.
Он стонет, а я задыхаюсь его стонами. Еще немного, еще чуть-чуть...
— Я больше не могу...
Плевать. У меня двести пятьдесят лошадей под капотом. Он взрывается тугой струей мне в рот. Спасибо. Пью все. Пью захлебываясь и наслаждаясь. Я уже и забыла этот вкус.
Я закрываю глаза. Я уже ничего не хочу, но горячие руки обхватывают мои бедра. Как я могла забыть — ему не больше двадцати.
— До самолета еще два часа...
Спасибо, самолеты, что вы прилетаете только через два часа. Это говорю не я. Это говорит моя задница, в которую врывается это наглый мальчишка. Кричу, плачу, и бьюсь о приборную панель одновременно. Драйв...
Драйв — нейтрал-реверс-паркинг.
— Меня зовут Витя, — говорит он на стоянке аэропорта, — мне девятнадцать. Ты-первая. Не гоняй так больше.
Улыбаюсь в открытое окно.
Паркинг-реверс-нейтрал-драйв.
