— Дай писю, — гундосил Саня.
— Отстань, — смеялась Аня.
У нее был тихий воркующий смех, от которого Саня страдал еще сильней.
— Ну дааай!..
— Сань, мне тут вымыть все надо.
Аня мыла нижние полки буфета, выпятив упругую попу в шортах.
— Ну дааааай...
— Вот пристал! На, только не скули! — оглянувшись на окно, Аня спустила шорты с трусами и снова нагнулась, выпятив голое хозяйство.
Саня стащил их до пола и потянул Аню за ногу.
— Вот извращенец! — Аня высвободила ноги, оставшись в одной футболке, и Саня, наконец, дорвался до вожделенного объекта.
Объект розовел пушистым веретном. Саня взял Аню за ягодицы, натянул их в стороны, разлепил бутончик и, вытянув шею, лизнул в розовую сердцевинку.
— Ыыы... Вот лизун.
Когда Аню что-то беспокоило, она всегда бралась за уборку. Сане хотелось, чтобы разгладилась морщинка на ее переносице. Для этого нужно было влить немного вкусных гормончиков в Анину кровь...
Кроме того, ему просто ХОТЕЛОСЬ.
Точнее, не просто, а очень сильно.
— Ыыыыыы... Ну что ты делаешь, — стонала Аня, не прекращая работы.
Саня продолжал лизать ее, высунув язык, как ласковый пес.
— Извращенец, — повторяла Аня, пытаясь сосредоточиться на кастрюлях. — Маньяк. Ааа... Аааааа!..
Кастрюля с грохотом упала.
— Вот бандит! — Аля подняла красное лицо и жалобно посмотрела на него.
— Тааак... А ну-ка иди сюда, беспокойная Анна...
Саня сел на стульчик, вывалив агрегат. Аня наделась на него, мяукнула, когда он нырнул вовнутрь, и обняла Саню, прижавшись носом к его носу:
— Ну? Доволен? Теперь работай, раз взялся. Ааа... Ааааа...
И Саня работал, подбрасывая Аню до потолка.
***
Странная вещь — любовь, думал Саня, топая на работу. Столько о ней всего пишут, а в жизни все не так.
Если верить тому, что пишут, любовь — это такой психоз, который вышибает мозги и ставит на их место огромный член. Это член какое-то время управляет тобой, и ты привязываешь к себе какую-нибудь бабу. Потом психоз проходит, и ты не можешь понять, что она делает в твоей квартире. Прошла любовь, завяли помидоры. Зато во время психоза тебе гарантированы такие ощущения, что на это стоит пойти.
Правда, есть еще так называемая настоящая, или вечная любовь. Несмотря на то, что ее не бывает, о ней твердят все нынешние фильмы и все попсовые песни до единой. Судя по всему, она нужна только для того, чтобы вышибать слезу. В самом деле: какой нормальный мужик согласится вечно трахать одну-единственную бабу? А как же принцип «бери все от жизни»?..
Саня не знал, какая именно у них с Аней любовь, как она называется, на какой полочке прописана, но знал совершенно точно, что у них все не так, как у всех.
Они с Аней выросли в одном дворе. Дружили не с детского сада, как в фильмах, а класса с седьмого-восьмого. Дружили крепко, хоть и не так, чтобы ночевать под окнами. Аня была скрипачкой-вундеркиндом, и Сане нравилось слушать, как она разыгрывает всякие пьески, такие быстрые, что это было похоже на цирк.
Потом Аня уезжала давать концерты, и ее не было полгода или около того. Вернулась она летом, и Саня не узнал ее. Неведомо откуда взявшийся бюст распирал футболку, сверкающие волосы струились до попы, а сама попа описывала при ходьбе восьмерки. Аня была рада его видеть, была полна впечатлений, и его родители зазвали ее к ним на дачу.
Саня, слегка очумевший от радости, водил ее по любимым маршрутам, и Аня топала за ним, покорно окуная ножки во все субстанции местных болот.
На третий день он повел ее через поле к дальнему обрыву.
Было очень жарко, и их футболки лоснились от пота.
— Уффф, — выдохнул Саня, стащив с себя проклятую мокрень. — Какой-никакой ветерок...
— Счастливый человек, — вздохнула Аня. Она подвязала волосы, но ее затылок все равно блестел прозрачными каплями, как цветок после дождя.
— Так ты тоже сними, — вдруг сказал Саня.
— Здрасьте! Я без купальника...
— Ну и что? Никто не
