жидкости.
— Прошу меня простить. — выпалила Елена. — Но даме требуется помощь.
— Помощь? — многозначительно хмыкнул карлик. — О чем речь вообще. Я тут пытаюсь спать, между прочим.
— Ох, простите меня великодушно, но я не ведала, что помешаю. — голос Капушты дрожал.
— Ницшу читала? — ни с того ни с сего поинтересовался бородач, отпив из баночки — А Кастанеду?
— Я... это... ммм... ну... только Пришвина.
— Одним Пришвиным сыт не будешь! Калоброд слушаешь?
— Кало... что? Прости, Господи, нет, такого не слыхала. — призналась честно Елена — Только Сябров.
Карлик посмотрел на Елену внимательно, привстал с примятой травы, выпрямился и отвесил той такую затрещину, какой Капуште даже мать не осмеливалась всадить, будучи в самом лютом православном припадке. Бедная Елена даже вскрякнула от неожиданности.
— Чего дерешься-то? — выпучив глазья, вопрошала она.
— Дура ты! — надменно произнес Шпиц. — Но, стоит заметить, симпатичная, если прищуриться.
Елена зарделась. Доподлинно неизвестно из-за чего прилила краска к лицу: то ли от неожиданного комплимента, то ли от выхваченных люлей, но в любом случае сердце Елены пело. Пело песню «Ты одна — любовь» на стихи Фета Афанасия Афанасьевича.
— Чую ты готова к общению, а точнее к близости интимной. — не долго думая, резюмировал Фридрих.
— Чегось? — осоловело отвечала наша героиня.
— За щеку возьмешь?
— За щеку? Чего надо-то? — не одуплялась 23-летняя девушка, но еще не женщина, Капушта. — Как хомяк орехи что ли?
— Петушка на палочке. — конкретизировал бородатый карлик, ввернув эвфемизм.
— О, парень хочет угостить девушку сластями! — Капушта еще не всосала к чему клонит Фридрих и, давя лыбу, простодушно представляла пломбир. — Я только за такой расклад.
— Так ты прямо сейчас возьмешь на клык? — не мог поверить своим ушам Шпиц. — И соснёшь?
— Ну а коли подтает, то и слизну.
Карлик не стал откладывать маячащий прямо перед носом бесплатный минетец и, схватив Елену за рукав блузы, потащил её подальше от глаз людских.
— Я тебе сейчас одно местечко покажу, там делают такие нажористые хот-доги — закачаешься!
— Со сметанкой люблю и чтоб побольше горчицы! — размечталась Капушта.
— А с хреном не хочешь? — прыснул смехом бородач.
— Только чтоб поядрёней, чтоб пронимало до слёз. — разулыбалась Елена, не подозревая, что ей через какую-то минуту предстоит заглатывать по гланды, давась не карликовых размеров пенисом.
Фридрих бежал, смешно семеня ножками, в то время как Елена смотрелась рядом с ним как грациозная кобылица. Даже привыкшие ко всякого рода фрикам прохожие покатывались со смеху при виде этой парочки. Один дедушка даже поперхнулся пломбиром при виде бегущих.
Заворачивая за угол кинотеатра «Октябрь» Фридрих властно распорядился:
— Разминай губы.
— Ооо, тут такие огромедные делают? — искренне изумлялась наша дурында.
— Такие, что рот порвешь. С охотничьей колбаской будешь?
— Не в моих правилах отказываться от угощения, тем более что от копченостей слюна у меня так и текёт!
— Тогда закрой глазья и присядь на пенек.
— Позвольте, но здесь и в помине нет никакого пенька.
— На мой дымящийся, я имею в виду. — горделиво заметил Фридрих выпячивая топорщащуюся шишку под брюками.
— Что это у вас, я стесняюсь спросить? Неужели то, о чем я только что подумала?
— То самое долгожданное угощение. — продолжал сыпать сальностями бородач. — Осталось только очистить от кожуры.
— Простите, но мне не позволяет заняться с вами ЭТИМ прекрасное воспитание и православная вера.
— Чего? Еще скажи, что мама запрещает брать у незнакомцев конфетки! — начал терять терпение Шпиц. — Какого хера тогда весь этот цирк с дрессированными медведями на велосипедах?
— Вы меня не так поняли. — принялась отнекиваться наша горе-героиня. — Я взаправду проголодалась.
— Соси
