друг — несчастен, как он занят на работе, как отдает всего себя общему делу — процветанию фирмы. Несколько словосочетаний — «усмирение своей гордыни», «необходимая отдача» — он повторял чаще других. Елена, прикрывшись одеялом, лежала спиной к нему, ощущая внизу ощупывающую её руку. Чем больше он разглагольствовал, тем отчётливей в трюмо напротив она видела страх на своем лице. — Пожалуйста, — говорил Николай убедительным тоном человека, которому тоже не нравится этот разговор, но из-за долга приходится. — Мы никому об этом не расскажем. Только я, ты и он. Просто он так давно любит тебя...Она, уткнувшись в подушку, горько разрыдалась. То, к чему он её склонял, не находило в ней никакого отклика, кроме отвращения и ненависти. — Дай ему. Прошу. Пожалуйста, — упорно просил Николай, накручивая на палец один из её каштановых локонов. — Тебе же ничего не стоит... — Я не шлюха... — тихо и как-то потерянно сказала она. — В каждой женщине есть немного от шлюхи... — Иди к чёрту... — она оттолкнула его и вскочила к раковине, умыть лицо. Включив воду, просидела на краешке ванны больше получаса, не в силах унять слёзы. Её больше всего поражало, как она могла связаться с этим подонком.Перед уходом он прошептал, что завтра в это же время — её будет ждать не он. Она посмотрела на него так, как смотрят на последних негодяев — затравленно, исподлобья. Он лишь непринуждённо улыбнулся...Елена приходила раньше мужа примерно на час. Раньше она могла радоваться этому, готовя ужин или отмокая в ванной. Но сейчас одиночество было невыносимо для неё — словно заболев, она не могла ничего делать. Бродя по квартире, она остановилась перед зеркалом, сначала болезненно, а затем с любопытством уставилась на себя, и, не в силах отойти, долго пристально глядела, словно желая высмотреть что-то такое, что ранее скрывалось от глаз.С Виктором всё случилось само собой.Она напилась, заявилась к нему в квартиру, он сразу уложил её в кровать, раздел и мало соображающую — трахнул. Её чуть отрезвевшие глаза уставились в потолок — бессмысленный и изредка наполняющийся чувствами тоскливый взгляд. Тело же в это время сотрясалось в такт толчкам Виктора, он что-то шептал ей — всё равно, главное он был в ней, и последняя связная мысль была про Николая...Только после всего она вспомнила о Володе — ей хотелось что-то ему сказать, ещё ей хотелось, чтобы её пожалели...Владимира больше всего удивило очень учтивое отношение компаньонов к своей жене, и какая-то витающая в воздухе неприязнь Наташи. Вроде была обычная встреча на природе, коих за несколько лет было великое множество, но чувствовалось — что-то было не так, как обычно, что-то изменилось. Ещё Владимир заметил, что, когда он ласково обнимал жену, она начинала ёрзать, как ужаленная, сразу находились дела — то в туалет сходить, то помочь Наташе, которая ни о чём не просила. Проследив взгляды некоторых ребят, направленные явно ниже талии бегающей супруги, он подумал, что Лена как будто сторонится его, чего-то стесняется.На улице стемнело, набравшиеся мужчины разбрелись по дому. У Елены и Владимира была отдельная комната на втором этаже. Володя шумно плюхнулся на кровать. — Фу. Устал.Лена с озабоченным видом вертелась около окна. — Вова, я вниз спущусь, спрошу Наташу — помочь не надо? — Да ну. Брось. Она сегодня какая-то мегера, всё косилась на тебя... — Правда? — Конечно. Странно, что ты не заметила...Лена хотела что-то сказать, но осеклась. Глаза стали задумчивыми. — Но я всё-таки схожу.Она стала надевать туфли на высоком каблуке, в которых приехала, это не скрылось от Владимира. Выставив ножку, она оглядела себя, потом подошла к зеркалу и еле заметно качнула бёдрами.Более всего его потрясало, переворачивало наизнанку то, что она прихорашивается, нисколько не смущаясь его
