Пролог
Черный, беззвучный, гулкий от безлюдья город. Как пещера.
Вот он какой в полпервого ночи.
«Раз никого нет, то нечего и бояться...»
Лора топала домой от подруги. Предки уехали, оставив ее на хозяйстве. Конечно, она нацепила юбку на полметра короче, проторчала у Ленки на три часа дольше и надудлилась пива на полторы бутылки больше, чем обычно.
Феерия так и не наступила, и разочарованная Лора пыталась восполнить ее, думая о том, как она идет по ночному... ну, Манхэттену, или там Вегасу — вся из себя такая крутая и секси, никого не боится, и сам Ктулху ее не наебет, даже если такая мысль придет ему в голову (или что там у него вместо нее).
Поэтому Лора вышагивала так, как никогда не решилась бы днем: виляя попой, плечами и всем телом, как взбудораженная утка. Пиво и теплынь, стоявшая второй день, делали свое дело, и Лоре казалось, что ее окутывает целое облако феромонов. Дома ждала безлюдная квартира и постылая надобность спать. Завтра будет самое тоскливое 8 марта в ее жизни...
— ... Охуенная телка, а, Димон?
— Заебись ножки!
— А сосать умеешь?
Ее вдруг окружила ватага пацанов, возникших ниоткуда, из темноты.
Лора даже не сразу поняла, что нужно испугаться. А когда поняла — заверещала так, что где-то зазвенело эхо.
— Не сцы, блядь, — деловито говорили пацаны, затыкая ей рот. Но она успела несколько раз крикнуть:
— Коляяяя!... Коляяяя!... Насииииилуют!..
С Колей она целовалась позавчера. Он жил в соседнем доме.
Ее ударили, и она упала...
— Слышь, пацаны, пиздим отсюда, — вдруг сказал кто-то. — Этот Коля сам не выйдет, а наведет ментов, я знаю, блядь.
— Ссссука! — ее пнули и оставили на асфальте.
Мат и сплевывания понемногу удалились. Когда Лора встала и побрела, как старуха, появился Коля.
— Лорк? Ты че? Ты кричала?
Лора молчала. Потом ткнулась ему в плечо.
— Не, правда, чтоль? Я уже спать почти лег. Ты ваще знаешь, сколько время?
— Кольчик... Они били меня... — проскулила Лора.
— Били? Чем? Ногами? — осведомился Коля.
— Не знаю... Может, и ногами...
— Так, Лорк, ты только лохом меня не делай, поняла? Уже, блин, час ночи, утро почти. И так вконтакт заебал, голова как телевизор... Я, короче, пошел спать.
— И... что, и не проводишь меня?
— А че тебя провожать? Ты ж тут рядом живешь, — искренне удивился он. — Давай-давай, беги спатки, а то опять ногами побьют.
Довольный своим юмором, Коля зашагал обратно.
Минуту или две Лора стояла, как вкопанная. Потом вдруг побежала назад — туда, куда ушли пацаны.
Через два двора она их нагнала.
— Ребята! — крикнула она. — Ребята! Я согласна!
— Че? — обернулись ребята.
— Согласна! Де... делайте со мной, что хотите.
— Слышь, Димон, это та телка. Провоцировать, блядь, пришла? На понт берешь, сссука? Пизды давно давали? — пацаны двинулись на Лору, и она понеслась прочь, не разбирая дороги.
Какое-то время ее преследовали, потом отстали, и она бежала по инерции.
Ей хотелось лопнуть, раствориться в темноте, хотелось не быть, вот просто не быть, чтобы за этой ночью не было ничего... Силы кончились, и она сменила бег на шаг, тяжелый, как у Железного Дровосека, потом застыла посреди какого-то двора, а потом и села прямо на асфальт, вздрагивая от рыданий, отдававших искрами в глаза.
Не быть. Не быть...
Где-то в косметичке была бритва. Чик по венам — и истечь на тротуар, излиться в никуда, стать частью Матери-Тьмы... Без страданий, без боли...
1.
— Так. Все хорошо?
Чьи-то руки взяли ее за плечи.
Бритва выпала, дзенькнув в темноте. Лора, уставшая уже от плача, взвыла вдвое громче.
— Не, это риторический вопрос, конечно. Я понимаю, что все плохо. Но сидеть на земле все равно не надо.
— Гэээээееее!..
— Давай-давай...
Руки ухватили ее под микитки и водрузили на расползающиеся ноги.
— Вот! Другое дело. Как минимум, стоять ты можешь, хоть и с посторонней помощью.
Лора с размаху рухнула на неизвестную грудь,
