Ночь заботливым покрывалом окружила лежащих на широкой кровати обнявшихся девушек. Свечи догорели, слова все сказаны, слезы иссякли. Пришло время расставания. Пережитое потрясение еще слишком живо в их памяти, но сдерживаясь, с комком в груди, они пытаются подбодрить друг друга.
— Я напишу матушке письмо, — прерывающимся голосом начала Элеана, — попрошу принять тебя... Скажу, что сама тебя отослала, так как уже устроилась и мой будущий супруг предоставил мне новых служанок, — голос дрожит — ей страшно, поверит ли ей строгая мать, внемлет ли ее просьбе дать Грете вольную, не станет ли жизнь дома в Сумеречном королевстве для ее преданной подруги, бывшей по меркам ее матери всего лишь рабыней, хуже той, что пригрозил король?
Грете не нужно слышать мысли принцессы, ее голова полна собственных мрачных предчувствий. Что ее теперь ждет? Она больше не личная служанка госпожи... У нее больше нет положения, наиболее высокого среди домашних рабов, каждый в праве сделать с ней, что угодно. Стараясь не выдавать собственного отчаяния, чтобы еще больше не расстраивать принцессу, она притворяется, что верит ей, что рада будет вернуться домой, снова служить при королевской чете, увидеть Германа... Но нужна ли ему она теперь? Замуж то уже звать точно не будет...
Через час письмо, орошенное непрошеными слезами, было написано, холщовая сумка с немногими вещами служанки собрана, а один из преданных солдат королевской стражи Сумеречного королевстве, что привезли принцессу в Арунделл, ожидает у дверей, чтобы отвезти Грету обратно. Элеана достает кожаный мешочек из шкатулки с драгоценностями и протягивает подруге. Та крутит головой, отступает, отказываясь принимать единственные бывшие у принцессы деньги.
— Возьми, — настаивает Элеана, — к чему они мне? Моя судьба решена. Я рожу королю его желанного наследника и он оставит меня в покое. Меня всем обеспечат, — голос звучит ужасающе спокойно и безразлично — чувств уже не осталось, только тупая, ноющая боль где-то глубоко внутри, — а тебе деньги пригодятся, возможно, позволят начать новую жизнь, — продолжает она каким-то странным тоном, как будто пытается вложить в слова другой, тайный смысл.
— Моя принцесса, — растерянно шепчет Грета, принимая деньги, — я не знаю, как благодарить вас...
— И не благодари, — в тоне Элеаны снова появляется свойственная ей прирожденная гордая властность, — поезжай и будь счастлива, — она подает руку для последнего поцелуя и отворачивается, отпуская. Грета молча касается теплыми губами ее белой руки и уходит. Возле дверей она в еще раз оборачивается, чтобы запечатлеть в памяти образ обожаемой госпожи — спина идеально прямая, голова вздернута — никто и не догадается, что сердце ее обливается кровавыми слезами, а душа рвется на части от боли...
Элеана остается одна. Одиночество, словно железным кольцом, сковывает все ее существо. За окном, освещаемые слабым светом зарождающегося месяца, колышутся воды темного озера. На мгновение возникает мысль, что было бы так хорошо опуститься в их ледяную глубину и все забыть... Но видение отбрасывается, как недостойное. Она — дочь великого короля и знает, в чем ее долг. Знает, в чем ее ответственность. И знает, что за слабость непременно приходится платить, при чем ценой порой непомерно высокой — болью близких.
В изнеможении принцесса падает в стоящее перед балконной дверью большое, глубокое кресло. Уже поздно, но о том, чтобы лечь на кровать, ставшую свидетельницей недавнего счастья и последовавшей драмы, и думать не хочется. Мысли путаются от усталости, образы, что было отступили, снова начинают виться на поверхности ее памяти, как пар над холодной водой: темноволосый мужчина, распятая девушка, с изменившимся от наслаждения лицом, его глаза, светящиеся страстью, пурпурная мантия, колющая ее лицо, ощущение горячего жезла в горле, старый маг, башня, озеро — видения
