воина пронзал её естество. Не прекращая толчки, Сивард яростным поцелуем впился в губы русалки. Их языки на краткие секунды сплелись в танце, но вскоре воин оторвался от губ русалки и удвоил силу своих толчков. Русалка уже не стонала — она кричала. Сивард насаживал её упора, затем почти полностью выходил и снова врывался внутрь своим пылающим скипетром. Несмотря на невероятное удовольствие, выносливый воин держался до последнего, и лишь когда гибкое тело русалки выгнулось дугой, а его член словно сжали тиски, он отпустил контроль и излился в речную деву.
Воин и русалка лежали на ковре сухих листьев и говорили. Сивард рассказывал о своих подвигах, Ириллэ слушала и иногда задавала вопросы. Пара часов пролетела незаметно, и лишь когда взошла жёлтая луна, Сивард привстал.
— Мне нужно идти. Напарник может начать беспокоиться, где я пропадаю.
— Знаешь, а приходи сюда завтра утром. И... напарника своего приводи.
— Хорошая идея, Ириллэ.
Воин встал и, переплыв реку и накинув одежду, зашагал к деревне. Через несколько сотен метров он обернулся. Свет полной луны заливал лес и реку, но фигуры русалки уже не было видно.