нему и шепнула еле слышно — Все только начинается.
Как разделись, не помнили оба. И вот уже Клара, величественная и независимая Клара Сергеевна, стоит на коленях перед мальчишкой и пробует его горячее, стоящее колом достоинство. Какое оно на вкус? А разве всепоглощающей страсти важен вкус? Вкуснее ванильного мороженого, это точно. Артем не выдержал напора — молодость! Горячая струя ударила в глубину рта. Пусть! Это сладкое лакомство Клара сглотнула. Но не выпустила член изо рта, лишь ослабила хватку. Теперь надо быть нежной. Открытая головка так и просила ее трахнуть. В ход пошел язык. Потом губы, потом заглот, и мальчик готов к новым подвигам.
Теперь оба могли немного перевести дух, теперь не надо никуда спешить. Теперь можно наслаждаться размеренно, не торопясь, чувствуя любую вибрацию в телах, вдыхать полной грудью страсть и наслаждение.
Уже Артем поднял ее с колен, развернул лицом к креслу и чуть толкнул вперед. Клара уперлась руками в спинку, ноги дрожали, но сильные руки поддерживали ее тело за основание ног. Артем вошел в нее спокойно, размеренно, чуть-чуть надавил... Нет, не размеренно. Их накрыло обоих разом. Она кончила первой, от одного проникновения кончила, он следом, не выдержав напора сокращающихся мышц. Перекур. Так дальше нельзя. Клара рухнула в кресло, Артем на нее. Оба с трудом восстановили дыхание. Нужен отдых. Душ отложили на потом, ей не хотелось его отпускать.
Клара забралась в кресло, поджав под себя ноги — с детства любила так сидеть, но нынче это редко удавалось — положение обязывало. А сейчас она словно вернулась в детство — преграды рухнули. Артем снова пристроился у ног на ковре, так было ближе.
— Налей коньку.
— Во что? Ты разбила бокал. Кстати, надо убрать осколки.
— Оставь, Настя уберет. Бокал на кухне.
Артем поднялся и удалился на кухню. Когда вернулся, в одной руке был бокал, во второй — савок и щетка. Налил коньяк, подал Кларе, потом тщательно собрал осколки с ковра.
— Еще порежься ненароком, ножки-то голые.
И снова сел возле ног.
— Расскажи, откуда?
— Мне было шестнадцать. У нас была соседка по площадке. Лет 35—40, не знаю, в общем, старше меня намного. Однажды попросила меня помочь светильник повесить. Я пришел. А она. Ну, типа, сексом занимался? Да что там, хотелось мне. А потом она учить меня начала. Как-то вот все так и получилось. () Она научила чувствовать запах. У женщины потрясающий запах. Улови его, он сам ведет, куда надо. Услышишь запах, поймешь, что хочет. Ну вот, где-то так. Я пытался со сверстницами, плохо получалось. Нет ничего лучше запаха зрелого женского тела.
Свернувшись калачиком в кресле, Клара улыбалась. Какая разница, кто мы и где мы? Сейчас он мой, а завтра... Завтра будет завтра.
Два выходных они выбирались из кровати только под душ или что-нибудь перекусить, но и то и другое неизменно заканчивалось бурным сексом, то в джакузи, то в душе под жесткими струями воды, то на кухонном столе. Две стихии — бурная, необузданная сексуальная энергия восемнадцатилетнего мальчишки и аккумулированная долгими одинокими вечерами неудовлетворенность зрелой женщины, образовали торнадо невиданной силы.
В понедельник утром вернулась Настя. Соблюдая осторожность, любовники вели себя, как ни в чем не бывало. Лишь иногда Артем пробирался ночью в теткину спальню. А через неделю Клара увезла племянника в Турцию.
Вот там-то все и разладилось. Может, приелось, может, не сложилось. Но вернулись они другими. Остыла страсть, ушла ненасытность.
«Ее упреки — признаки прохлады,
Как скошенная в августе трава.
И пусть в ее словах ни капли правды,
Она божественно права».
В сентябре Артем съехал в институтскую общагу. Клара нашла ему должность с приличным окладом в своей корпорации. Виделись они редко и сексом больше не занимались. Он учился и работал. Для Клары жизнь возвращалась в привычное русло рутины и