контролировать красивую, дикую женщину, и знать, что можешь сделать с ней что угодно и как угодно. Она была его, и он собирался приручить ее тем способом, который он знал лучше всего.
Весь мой мир сосредоточился на тех ощущениях, что меня затопили. Я вздрагивала на каждой попытке вздоха, и снова теряла дыхание, когда он врезался в меня. Кричать было не возможно, но я пыталась с каждым толчком в мое нутро. Ощущения отличались от всего, что я испытывала прежде. Его член полностью меня заполнял, а влагалище расширялось до неимоверных размеров. Он, словно машина из плоти, накачивал и не останавливался. Капли пота с него падали на меня. Я вся покрылась его мускусным и густым потом, особенно живот и грудь. Он то и дело останавливался, не вынимая своего члена из моего влагалища. Он тяжело дышал, но это было его единственным движением. И одной из его пыток. Его гигантский орган находился во мне. И хотя он был неподвижен, он пульсировал, и тепло волнами исходило от него. Он был словно диким животным, лежащим в засаде, готовым с силой прыгнуть на меня, и это снедало меня снова и снова. Во время таких моментов, когда никто из нас не двигался, я была физически соединена с ним лишь посредством жесткого стержня его налившейся плоти, но этого было достаточно, чтобы по прежнему контролировать мое тело и мысли. Затем он снова начинал свои толчки, изменяя углы вхождения, а его будра хлопались о мое тело. С каждым таким толчком он словно вдавливал меня к изголовью кровати, и лишь путы на лодыжках не позволяли изменить положение моего тела для его следующего мощного выпада. Когда он скользил по моему животу под более тупым углом, его стержень тер мой клитор. Давление и фрикции, подобные ударам молотка, на мой клитор были невыносимыми. После того, как он входил в меня, даже если б мои ноги были свободными, я точно знала, что никак не смогу ему помешать делать со мной всё, что он пожелает. Это был не секс. Это было словно стихийное бедствие. Как можно бороться с ураганом или торнадо? Единственная цель — это выжить. Я было уничтожена, изнасилована животным, и всё, что могла — это молиться и терпеть. Вскоре стало полегче, когда мои соки немного смазали его ствол, но он продолжал буравить меня больше десяти минут. Наконец, он тихо застонал. Я почувствовала, что он вскоре кончит. Эта мысль наполнила меня ужасом. Я почувствовала дурноту, оставалось либо закрыть глаза, либо пялиться в одну точку потолка. Моя вагина горела от мощных ударов. Я почувствовала, как мое тело предает меня, растягиваясь и позволяя ему полностью войти в меня.
Физические возможности Виктории его впечатлили, приняв полностью его член почти с первых толчков. Немногие белые женщины были способно на такое без предварительного разогрева, да и то только лишь на пяток сантиметров. Когда он брал их таким же образом, он разорвал им влагалище. Её же вагина после такого вторжения осталась без травм, что говорило ему, что оно с легкостью примет, что угодно. Он знал, что поместив её в другую позицию, он тут же заставит её просить пощады, но это он оставил в качестве наказания на потом. Чтобы продлить свое удовольствие, он делал остановки, когда чувствовал приближение оргазма. Он всегда старался сохранить контроль, когда был на работе, и он всегда знал, когда заходил далеко. Он чувствовал кипение в своих чреслах сейчас, и знал, что вот-вот кончит, и не сможет контролировать его больше. Он хотел, чтобы она чувствовала его собственностью. Он должен был войти в неё так глубоко, как она никогда бы не смогла почувствовать это с другим. Если б он имел ее в других позициях, ему пришлось бы быть более осторожным. Но в таком её положение на спине, он мог позволить себе дать волю своей всепоглощающей животной похоти и проникнуть в нее так глубоко, как желало его сердце, не слишком ей навредив. Не думая ни о чем, кроме воли к господству, подчинению и необходимости доказать
