веником.
— Нет. Так не пойдет, Резче и уверенней.
Она подошла к сыну со спины, обхватила его руку своей рукой и вместе они начали отрабатывать движения.... Теть Света объясняла по ходу все премудростям финской бани: как нужно замахиваться, как ударять, как нагонять пар. Мамина спина заметно покраснела, пот стекал по ее телу, но она стойко все выносила, время от времени лишь ворочая прикрытой простыней попой, чтобы найти место поудобней. Со стороны наблюдать было прикольно: теть Света с Сережкой как бы слились в одно тело, ихние руки синхронно двигались вверх-вниз. Но вот сеанс «игры в две руки» был закончен и мама уступила место теть Свете. Пришла моя очередь. Все повторилось как у предыдущей пары, с одной небольшой разницей. Руки то у меня были подлиней маминых, и ей пришлось буквально повиснуть на мне сзади, чтобы охватить мое запястье. Основные премудрости я уже освоил, но так приятно было чувствовать мамины груди, прижатые к моей спине. Со временем я понял, что «махать» веником не такая уж и простая работа. Устаешь очень быстро, приходится часто менять руки, а потеешь не меньше того, кого паришь. Пот валит из-под панамы, заливая лицо и застилая глаза. Потом мы поменялись. Серегу отпарила тетя Света, а меня — моя мама.
— Теперь в бассейн, а мы с теть Ирой еще попарим наши старушьи кости — сказала теть Света, выгоняя веником нас из сауны.
Наплававшись вдоволь, мы облокотились о края бассейна и поджидали мам, чтобы не упустить волшебный вид женщин, выбегающих из парной. На сей раз они просто вышли, на ходу поправляя простыни и панамками вытирая пот с лица. Медленно подошли к краю бассейна и, ухмыляясь, уставились на нас. — Чего ждем? Освободили быстро место двум старым, больным женщинам — неожиданно проговорила теть Света, сопровождая свои слова выразительным жестом. Мы с Серегой недоуменно переглянулись и поплелись к поручням. Перед самой дверью оглянулись — они все так же стояли у края, провожая нас глазами, явно ожидая нашего ухода.
Дверь тяжело закрылась за нами. Мы стояли в недоумении, смотрели друг на дружку и снизывали плечами. Вдруг Сережка улыбнулся какой-то загадочно — глуповатой улыбкой и тихонько опустился на колени, наклонился вперед и толкнул правой рукой дверь. Я с ужасом смотрел на своего «раком» стоящего другана прильнувшего к щели, образованной чуть приоткрытой дверью. Холодок пробежал по спине: «А вдруг заметят?». А другая часть мозга твердила: « Все равно получите обое. Как обычно». Одной костлявой, холодной рукой страх сжимал горло, а другой рукой мягкой и теплой щекотал где-то в районе промежности. Любопытство, а более предвкушение чего-то запретно — сладкого взяло гору.
С дрожью в коленках я распластался над Сережкой и прильнул к двери. Слава Богу, дверь открывалась вправо, и маленькая, почти незаметная щель позволяла видеть полбассейна. И это была как раз та полбассейна, что с поручнями. К сожаленью мы ничего не видели кроме голов наших мам, которые периодически то появлялись, то пропадали над краем бассейна, и то, только когда они заплывали в наше поле зрения. Зато плеск воды, голоса хорошо было слышно. У бань, как известно, стены сплошь выложены кафелем, что способствовало хорошей акустике.
— А у твоего, твоего то стоял, когда ты его парила — сквозь смех говорила теть Света.
— Так у них возраст такой. Коленку покажи — стоять будет.
— Так уж и коленку? — Да ну тебя Светка. У твоего тоже будь здоров из плавок выпирало.
Я понял. Это ведь они нас Сережкой обсуждали. Бл-и-и-н. Вот не думал, что разговор так может возбуждать.
— Ты когда в последний раз с мужиком то была? — продолжала теть Света.
— Так вот тогда на Новый Год и была.
— Помню, помню. Козел. Все коньяк мне подливал. Светлана Михална, Светлана Михална так на ушко сладко шептал, а потом с тобой ушел. Козел.
— До сих пор ревнуешь? Расслабься. Я и не помню то ничего.