Но всегда будет помнить эти несколько ... дней плена...
А в конце концов... напоследок, а? На память? Скоро они расстанутся, почему нельзя насладиться последними двумя ночами? Девственность она всё равно потеряла...
Роксана осторожно повернула голову — спит, не спит? Дагор пощекотал ей нос её же косой. Оставив волосы в покое, приобнял, коснулся её губ своими. Она осторожно попробовала их на вкус, замирая от нежности и предвкушения. На две-три секунды они замерли так, потом Дагор перевернул её к себе, и накрыл губами её губы, раздвигая их языком. Последние сомнения Роксаны просто забылись, её пальцы беспомощно вцепились в его обнаженное плечо.
Он навис над ней, опираясь на одну руку, вонзив колено между её бедер, вторая рука легла на её бок, обжигая сквозь одежду. Поцелуем он словно выпить её всю, девушка забыла о дыхании, охваченная его страстью, едва заметила, как он вытащил её заправленную в штаны рубашку. Только кожи коснулся прохладный ночной воздух, как на живот легла широкая горячая рука, и Роксана застонала от того, как сильно разгорелось желание под этой рукой. Дагор оторвался от припухших губ, и впился в шею. Это было почти больно, таким острым было наслаждение.
Он целовал её шею, ключицы долго, наслаждаясь дрожью её тела в его руках, и остановился только для того, чтобы стянуть с неё рубашку, открыв нежный плоский живот и яблочки груди с торчащими сосками. Девушка выгнулась ему навстречу, когда он провел рукой между ними, рассматривая её. Роксана закрыла глаза, она ещё смущалась, но остановиться сейчас уже не смогла бы. Горячая мужская рука накрыла её грудь, нежно сжала, он провел по соску ладонью и сжал его. Росана застонала, её лоно дрогнуло в маленьком оргазме. Дагор втянул губами кожу под второй грудью, потом сосок. Роксана выгибалась, извивалась и стонала под его тяжелым напряженным телом, её лоно требовало своего, и эти ласки напоминали пытку — сладкую, но всё равно почти невыносимую.
От ощущения его ставшего жестким языка девушка всхлипнула. Его руки прошлись по её бокам, животу, и остановились на шнуровке штанов, которая как будто сама расползлась под ловкими пальцами. Когда он потянул штаны вниз, она приподняла бедра, помогая ему, и осталась заодно и без трусов. Ночная прохлада не могла охладить разгоряченное тело.
Невольно Роксана сомкнула колени, её щеки залила краска. Дагор сжал её колено, провел рукой по бедру. Сейчас она была прекрасна, как никогда, с горящими глазами, влажными приоткрытыми в тяжелом дыхании губами, живая, горячая, отзывающаяся на его прикосновения, отсветами огня на светлой коже, подчеркивающими изгибы её тела.
Дагор развел её колени в стороны, наслаждаясь её смущением не меньше, чем страстью, его рука медленно поднялась по внутренней стороне бедра до самой горячей точки. Пальцы накрыли клитор, прошлись меж половых губ. Роксана жалобно застонала, когда он ввел палец совсем неглубоко, нежно сжал клитор, и они оба ощутили сокращение мыщц внутри неё.
Дагор встал, чтобы быстро снять штаны, и Роксана ощутила волнение и даже немого испугалась при виде его набухшего члена: она вспомнила, что в прошлый раз было больно. Но сейчас она так хотела его, что с радостью испытала бы боль снова, тому же теперь девушка знала, что он не навредит, не обидит. Она обняла его, когда он опустился на неё, и приглушенно ахнула, когда он проник внутрь.
Да, немного боли осталось, но вместе с наслаждением это было так сладко, что девушка выгнулась, открываясь как можно больше. Он вошел до конца мягким толчком, она впилась пальцами в его спину. В месте их соединения пылал пожар, заставляя его тяжело дышать, а её — стонать, забыв обо всем, кроме него внутри. Каждый его толчок поднимал этот пожар всё выше по животу и позвоночнику. Он сжимал её в руках, и это было единственной настоящей вещью в её мире.
Роксана опять ощущала, что он по-настоящему владеет ею, и
