в уголках ее губ. Когда она такая, мне страшно. Я не знаю, что она собирается делать, а сделать в таком состоянии она способна что угодно. Кидаюсь за ней в прихожую, разворачиваю к себе, хватаю за запястья и умоляю не уходить. Завтра в больницу, лучше побыть дома, выспаться...
— Вот завтра и высплюсь, — отвечает она, продолжая ехидно ухмыляться.
Не выпускаю ее, но и не возражаю. Все равно она сделает по-своему, но мне надо услышать, что все будет в порядке.
— Все будет хорошо. Я недолго. — Успокаивает меня и нежно чмокает в губы.
Она действительно вскоре вернулась. Приняла душ и, не произнеся ни слова, легла спать.
Утром трясемся в маршрутке, она совсем бледная, я, наверное, не лучше. Подходим к больничному крыльцу, беру ее за руку, так и заходим в здание.
— Марина! — громко окликает знакомый мужской голос.
Мгновенно чувствую себя ненужной, третьей лишней, хотя он еще даже не подошел, ничего не сказал и она ничего не ответила. Но ее глаза! Я видела, в них мелькнула надежда, радость, любовь, ненависть, растерянность...
— Марина, я дождусь и заберу тебя после операции, — он склоняется и целует ее в щеку. Она снова становится белой как полотно и застывшей словно статуя. Молча разворачивается и идет вдоль плохо освещенного коридора.
Меня хватает только на десять ее шагов.
— Марина, не надо!!! Пожалуйста, оставь его! Он будет наш, мы будем вместе его растить. Я люблю тебя! Я всегда буду с тобой! — слезы текут по щекам, и я размазываю их ладонями. Обнимаю ее, прижимаю к себе, хочу растопить тот лед, который ее окутал. Но все бесполезно. Она лишь берет в ладони мое заплаканное лицо и долго и глубоко целует меня в губы. Затем вытирает мои слезы и идет дальше. Нет, своих решений она не меняет.
Из больницы ее забрал Олег. Ночевать домой она больше не приходила. Однажды днем она забрала свои вещи и оставила мне лишь короткую записку.
«Прости. Ты лучшее, что у меня было. Люблю тебя. Марина»
***
Виталя протягивает мне листок, ждет, но не настаивает. А я не могу решиться рассказать. И дело не в том, что он меня не поймет, конечно, поймет. Но мне кажется сейчас, что если все то, что я чувствую произнести вслух, все станет таким обыденным. Почти банальная история с пикантными подробностями моей юности... Складываю листок вчетверо, кладу с фото в альбом, закрываю коробку.
— Это было в другой жизни.
