наконец-то! Я так соскучилась!». Рассмеявшись, он крепко ее обнял и расцеловал, и в его газах тут же засветилась такая гордость, с какой только любящий отец может смотреть на свою единственную любящую дочь.
Ларису Кристина тоже коротко ... обняла и условно поцеловала в щеку. Та была сама элегантность — моложавая, свежая, роскошная, в дорогих серьгах с изумрудами («Наверняка папа подарил», — подумала Кристина). Впрочем, отец был тем еще ценителем женской красоты и стиля — другую бы он рядом не потерпел. Лариса тут же рассыпалась перед Кристиной в комплиментах. Конечно, все они были заслуженными, по мнению Кристины, но она знала, что это она, безусловно, перед папой старается.
Когда эти эмоциональные женские обмены любезностями остались позади, все невольно обратили взоры к Матвею, который стоял рядом — отстраненный, недоступный, холодный, немного надменный и, по мнению Кристины, потрясающе сексуальный. Его элегантная и претенциозная небрежность в одежде, да и в манере держать себя снова выбили ее из колеи. Поглядывая на него, она недоумевала, неужели именно этот заносчивый и серьезный молодой человек всего несколько дней назад сходил по ней с ума и просто удушал ее своей страстью. Он снял очки, повесил их за дужку на карман пиджака и пожал руку отцу Кристины. Они вежливо и сдержанно обменялись светскими любезностями, и Кристине даже стало немного не по себе от той непоколебимой уверенности, с какой говорил с ее отцом Матвей. Вообще ее папаша был не из тех людей, с которыми все запросто находили общий язык с первого взгляда. Своей суровостью он любого мог заставить робеть, и уж тем более какого-то заносчивого двадцатидвухлетнего мальчишку. Видимо, Матвей был каким-то непонятным для Кристины исключением из правил. Закончив диалог с отцом девушки, Матвей одной рукой обнял мать и поцеловал ее в щеку. Та погладила его по щеке, с умилением пролепетав «Мой красавчик!». А Кристине от «красавчика» достался только короткий кивок головы и едва уловимое «привет», произнесенное почти одними лишь губами. Кажется, он даже взглядом с ней ни на миг не встретился, вновь скрыв его за зеркальными очками.
Все время, пока между всеми шла оживленная беседа, Кристина молчала, чувствуя себя раздавленной, хотя прекрасно понимала, что при родителях Матвей ни за что бы не стал выражать свои чувства. Но только она все равно надеялась хотя бы на что-то, пока Лариса Павловна вдруг не произнесла с веселым энтузиазмом:
— Матвей, может, съездите сегодня с Кристиной прогуляться?
Она обняла Кристину за талию, слегка прижимая к себе, и бросила на нее вопросительный взгляд. Кристина растерянно пожала плечами, и ей невольно пришлось взглянуть на Матвея, хотя за зеркальными стеклами совсем не было видно глаз, и ее окатила волна полной растерянности.
— Мам, извини, — быстро выговорил он, никак не переменившись в лице, — У меня сегодня дела в офисе. Я только к вечеру освобожусь. Как раз поужинаем вместе, как планировали. Так что вы поезжайте, а я просто хотел вас встретить.
— Вечно у вас обоих дела, — недовольно нахмурила брови Лариса Павловна.
Кристина изо всех сил делала вид, что ей все равно, и когда папа предложил ей провести день с ними, она с радостью согласилась, даже не желая смотреть в сторону своего обидчика. Только в груди у нее все равно поднималось мучительно болезненное чувство одиночества и предательства.
День прошел для Кристины наискучнейшим образом, если, конечно, не считать того, что Лариса выбрала для нее в подарок шикарное дизайнерское коктейльное платье за такую сумму, что даже папа, казалось, был не вполне согласен с ее выбором. Но Лариса настояла на своем, потребовав с Кристины обещание надеть его за сегодняшним ужином. Кристина не очень понимала, к чему такая торжественность, ведь ужинать они собирались дома, в особняке на М. Правда, когда наконец настал вечер, некоторое