послушная, ты же знаешь. Ты ведь хочешь меня, правда? — Она прижалась ближе, грудями терлась об спину.
— Ты меня достала! Отстань! — Я толкнула ее к спинке дивана, что стоял посередине комнаты. — Ты блядь, которая не может нормально вести себя в моем присутствии, успокойся и веди себя пристойно или выброшу на улицу!
В ответ Алла прильнула ко мне и поцеловала, у ее губ вкус меда и лаванды. Встав перед до мной на колени, она достала блузку из штанов, расстегнула пуговицу и поцеловала чуть ниже пупка, вдыхая аромат мой духов. Затем тут же отстранилась и села на спинку дивана с самым невинным лицом. У меня потекло между ног, дрожь во всем теле. Попытка повернуться к окну не принесла успеха. Только хуже стало.
— Тварь! А-а-ах! М-м-м! Да-а... Ты так хорошо пахнешь!!! — Хватает лишь моих трусиков, чтоб запах ее и мой сводил меня с ума. Злость нарастала вместе с возбуждением. — Повернись дрянь!!!
Закусив губ, она стала снимать трусики. Однако не успела, я оказалась почти в плотную с ней и резко дала пощечину, от которой она повернулась ко мне задницей. Взяв руками за ее талию, я сама спустила ей трусы до колен. И достав ремень, натянула его руку. Тем временем она беспомощно смотрела на меня, с помощью зеркала, что стояло напротив дивана.
— Я тебе, когда еще сказала, чтоб ты не одевала мои вещи, а? Тебя что, надо выпороть как нашкодившую школьницу? Хорошо, значит, я тебя выпорю!
Затем с размаху дала ей по заднице. Из ее рта донесся сдержанный звук. Ее пальцы впились в обивку дивана. Она терпела, помню, у нас произошел спор — если каждый раз она выдержит 25 ударов ремнем, то одну ночь может делать со мной что захочет, но если нет, я заставляю ее подыскивать третью для секса. Она ревнует, когда я трогаю другую, и мне это нравиться. Пока еще ни разу не выдержала — прошлый рекорд 7 раз!
Я ее лупила, а она не кричала. С края ее глаз показалась слеза. Несмотря на боль, ее киска потекла. Мазохиста, и она только моя. Эта мысль заводила еще больше!
— Нравиться? — Пошел восьмой удар, а затем она не выдержала.
— А-А! Нет... — она прикрыла рот рукой и заплакала. Но я продолжала ее бить. Синяки на ее попке почернели. На двенадцатый удар я откинула ремень. Поглаживая ее попу, она успокоилась и немного расслабилась, в зеркале промелькнула улыбка, ее прямой тоненький носик стал дышал очень часто. Глаза цвета фиалок сквозь слезы смотрели на меня с любовью. Расслабилась? Зря...
А-а-а! — Я сжала ее ягодицы и отпустила, на месте пальцев показались черные синяки цвета ночи. Уголки моих губ поползли вверх. Я начала раздеваться, освободив грудь, от блузки резко и спустив штаны вниз, я вздохнула с облегчением, посмотрела ей в глаза и спросила:
— Ну, сучка? Будешь брать мои вещи без спроса? — Моя ладонь легла на ее спину другая сорвала трусы и выкинула в сторону. Затем тронула пальцем свой клитор, дрогнув от ощущения теплоты во всем теле.
— Я... я... — Она заикалась. Когда моя ладонь снова стала гладить синяки, она крикнула моему отражению в зеркале: — Да, буду. Одевать, брать и вдыхать твой аромат. Я одеваю их, и ты будто обнимаешь меня. Так что — да буду.
Я сузила глаза и легла ей на спину, шепнув — «Молодец!». Поцеловал ей край уха, я отошла в сторону, вспомнив про босоножки я их сняла.
— Сделай мне приятное Алла! Ты же меня хочешь, ведь, правда? — Она развернулась, опустилась на колени и сняла с меня кружевные трусики. Посмотрев на меня снизу в вверх, она поймала мой взгляд, властный и хищный — улыбнувшись с оскалом, я показала ей клыки. Она с видом рабыни, которую госпожа наградила самым желанным, лизнула мои соки с внутренней стороны бедра. Поцеловав клитор она присосалась к желанной дырочек впитывая соки, словно сладкий нектар. Положив ей руку на затылок, я закрыла глаза и сжала зубы от наслаждения. Ее волосы до плеч, мягкие, шелковые их аромат одно из первых, что мне нравилась в ней больше всего.
— Да, умница. Да, давай!
