то есть дал им меня...
— Как это — «дал тебя»?
— Ну, порекомендовал... А они... Тяпчик, Тяпчинька, что теперь будет? Они сказали мне, что я должна потрахаться с этим дядечкой, потому что ему нравятся мои фотки, и у него я должна украсть для них одну... одну... Тяпочка, они сказали, что если я не это, то они меня...
— Успокойся. Успокойся, ладно? Что-нибудь придумаем.
Степан гладил и успокаивал ее, думая — «вот оно».
Он давно боялся, что вокруг Лизиной профессии начнутся всякие штучки-дрючки, и теперь соображал, кому жаловаться. Но вскоре ему пришла в голову другая мысль:
— Слушай! А если я пойду вместо тебя?
— Вместо меня? Как это?
— Ну так. Поменяюсь с тобой местами. То есть не я пойду, а Машенька, конечно.
— И?..
— И там посмотрим. Главное, что не ты.
— Тяпчик, я боюсь за тебя.
— А я за тебя боюсь сильнее. Актер я или нет? Только...
— Что?
— Для этого мне все-таки придется выбрить голову. Значит, судьба. Эх!..
Было жутковато, но Степан уже давно искал случая доказать себе и Лизе, что он настоящий мужчина. По иронии судьбы это придется сделать в женском платье. Что ж...
Наутро они валялись друг на друге, изнемогая от хохота:
— Понимаешь, я туда прихожу, весь такой красивый... — рассказывал Степан жене. — Проводят меня по дому: кругом золото, мрамор... Хоромы, короче. Не дом, а вестибюль минфина. И в самой-самой дальней комнате, как в сказке — Он. Жирненький такой, в халате. И в очках. Ага, думаю, слепой крот, тем лучше. Встречает меня, всякие пошлости говорит — изысканный, как облако в штанах, блин. Ну, я улыбаюсь ему счастливой улыбкой, скидываю блузку — вот, мол, все, как вы заказывали... Бельишко показываю кружевное, бедрышками делаю, огненные взгляды бросаю... Чувак офигел маленько, даром что слепой. Что это такое? — орет. Ах, пардон, извините, говорю, главное забыл. И снимаю парик... Ну, я думал, дядечка лопнет, и из него весь жир вытечет. Пошел нахуй, педик, орет мне... и еще статуями какими-то бросается, чуть не попал, между прочим. Насилу ноги унес, даже блузку не успел подхватить, так прямо на лифчик пальто и надел... Спасибо, парик успел забрать...
— Ахахахаха, — смеялась Лиза. — А я после всего пришла в агентство и закатила шефу скандал. Что за дела, говорю, сам заказал — и сам же наорал, оскорбил, педиком обозвал, говорю. Что, если он слепой крот — так все ему педики, говорю? Или он лысых не любит? Шеф, конечно, нагрубил, велел заткнуться, но сам офигел конкретно. Стоп, говорит, каких еще лысых. Вот таких, говорю, и снимаю парик. Вы до сих пор не знаете, да? И вообще я не педик, а обычный транссексуал, девушка-андрогин. Шеф офигел уже по полной, начал что-то там звонить, выяснять... Тяпчик, Тяпчинька, ну какое ты у меня чудо, как мы их с тобой!... — Лиза заходилась смехом, благодарно целовала Степана и терлась лысиной о его лысину — Теперь мы два лысых сапога пара...
— Да, — смеялся с ней Степан. — Только бдительность все равно нельзя терять. Бандиты есть бандиты. Нам нужно купить оружие.
— Что?
— Пистолеты. С лицензией, все как надо.
— Но я никогда в жизни не стреляла!
— И я тоже. Научимся!
Через неделю хозяева всех окрестных тиров льстиво улыбались Лизе и Степану. Тот научился попадать в цель один раз из четырех, а у Лизы дело совсем не шло. Она морщила лоб так, что чуть не слетал парик, но пуля все равно летела в другую сторону.
— Они какие-то неправильные, — жаловалась она. — Ну не могу я быть такой тупой! У меня все всегда получалось!
— Конечно, получалось. И это получится, — утешал ее Степан.
А еще через пару дней они заехали на мопедах в магазин. Купили все, что хотели, и собрались ехать домой.
— Стоп, — сказала Лиза. — Бухло кончилось. Машуньчик, подожди, я мигом.
Степан, который был Машенькой, кивнул, и Лиза, одетая под крутого рокера (в Степановом костюме, который едва налез на нее), пошла обратно.
Как только она отошла, к Степану подскочили двое, ухватили его,
