берег и затянула её дальше на берег. Все стали выгружаться. Из зарослей орешника вышла еще одна «сестра».
— Всё спокойно, Миса? — спросила женщина.
— Да, Тилла, — ответила та.
— Тилла? — у Фейры от удивления подкосились ноги.
— Да, я жива, — ответила женщина.
— А перстень?
— Это кольцо одной из моих сестер, — ответила Тилла, — Его сняли с её пальца люди Миларда. Он почти такой же, как и мой. Только камень немного светлее.
— А она жива? — заикающимся голосом спросила девушка.
— Нет, она храбро сражалась и приняла смерть с честью, — Тилла отвернулась, чтобы не показывать своих слез, — Она была одной из лучших.
Женщина быстро развернулась и пошла по тропинке. Фейра и остальные девушки последовали за ней.
***
Камера смертников, как её назвал сам Милард, была темной и сырой. Туда не проникал дневной свет, воздух был спертым, потому что не было вентиляции. На скользком от влаги и плесени каменном полу не было даже соломы. Только кромешная темень и давящая тишина.
Четыре часа Милард «беседовал» с пленницей без свидетелей. Он не стал подвергать принцессу пыткам, не бил и не насиловал её. Он просто спрашивал девушку о её друзьях, и, убедившись, что она ничего не знает, наконец, оставил в покое. Вызвав кузнеца, Господин велел заковать Ильму в тяжелые цепи и ошейник и отправить в подвал. Там её приковали к стене и оставили дожидаться смерти.
Ильма сидела на ледяном полу и молила Богов, чтобы этот кошмар поскорее закончился. Она не боялась предстоящей казни. Она ждала её, как избавление. Всё тело превратилось в одну сплошную бесчувственную массу. Это было пострашнее самых изощренных пыток, и принцесса даже поймала себя на той мысли, что жалеет о том, что её не подвергли истязаниям.
Сколько времени она провела в каменном мешке, Ильма не могла представить. Но однажды заскрипел засов, и в узилище бодрой походкой вошел Милард в сопровождении стражника, несшего стул. Усевшись на него и закинув ногу на ногу, Хозяин с довольным видом окинул камеру и неопределенно хмыкнул.
— А ведь всё могло быть по-другому, — задумчиво сказал он.
— Что ты имеешь в виду? — спросила принцесса.
— Если бы ты не была такой строптивой, — протянул юноша, — Сидела бы сейчас в тепле.
— В клетке с цепью на шее, — продолжила Ильма, — А ты бы с упоением издевался надо мной.
— Ну, цепь на тебе и сейчас, — усмехнулся Милард, — И клетка есть, только каменная и холодная. Но и здесь я могу тебе предоставить массу «удовольствий».
— Можешь, я не сомневаюсь, — согласилась девушка, — Однажды тебе это удалось.
— Так чего же ты сбежала? — расхохотался Господин, — На тебя не угодишь.
Ильма не стала спорить. Она понимала, что этот изверг хочет сломить её дух, превратить в ничтожество, которое будет ползать перед ним на коленях, моля о пощаде. От Королевы рабынь не останется и следа. Её проклянут и предадут забвению, а его власть упрочится. Чего же еще желать?
— Нет! — твердо решила принцесса, — Я — Ильма Брок из рода Броков никогда не стану подстилкой тирану. Пусть я умру, пусть меня забудут, но моя совесть останется чиста!
— Ты чему радуешься? — заметив улыбку на её губах, спросил Милард, — Всё еще надеешься на чудо? Не будет этого, можешь мне поверить на слово.
— Шел бы ты, — спокойно ответила Ильма, — У тебя других забот много. А обо мне не беспокойся.
Пожав плечами, Милард встал со стула и медленно вышел. Стражник, смерив узницу слащавым взглядом, забрал стул и запер камеру. Снова наступила тишина.
Прошло несколько дней, но Милард ни разу не зашел, чтобы проведать пленницу. Ильма уже начала думать, что он забыл о ней. Но однажды дверь распахнулась. Вид у Хозяина был озабоченный.
— Неприятности? — с издевкой спросила Ильма.
— Завтра состоится казнь, — спокойно ответил юноша, — Я пришел, чтобы сказать тебе об этом.
— Ты меня обрадовал, — принцесса криво усмехнулась.
— Еще не
