еще совсем недавно восседал сам Момато.
Ну, что, обезьяна? — с усмешкой спросил главарь, когда его люди пинками и хлыстами подняли вождя и поставили на колени, — Ты, говорят, здесь самый главный и самый мудрый?
— Я — человек, — гордо ответил Момато, попытавшись встать на ноги, но снова был избит.
— Закрой пасть, черномазая скотина! — взревел главный бандит, — Ты не имеешь права называть себя человеком! Потому что здесь я — человек, а ты — грязная вонючая тварь.
Момато гордо вскинул голову и вдруг плюнул человеку в шляпе прямо в лицо. Тот побагровел от злости, а его подручные застыли в немом недоумении, не зная, что делать дальше. Главарь, чуть подавшись вперед всем телом, прошипел, как змея, готовая к атаке:
— Тебя повесят за ноги на самой высокой пальме, макака! Смерть твоя будет долгой и мучительной, и никто тебе не сможет помочь, потому что я, перед тем как вздернуть тебя, покончу со всеми твоими сородичами. Эй, чего ждете? Выстроить весь этот сброд передо мной!
Пираты бросились выполнять приказание своего капитана, и через пару-тройку минут всё племя было выстроено в длинную шеренгу. Атаман медленно расхаживал вдоль этого строя, иногда останавливаясь перед кем-нибудь из туземцев, осматривал его с ног до головы. Окончив осмотр, он снова уселся на место вождя.
— Всех самцов — к тому дереву! — приказал главарь, указывая на толстую пальму.
В считанные секунды распоряжение было выполнено. Всех мужчин собрали около ствола коксовой пальмы и выставили надежную охрану. Капитан ехидно улыбнулся и резко поднял вверх руку. В следующее мгновение раздались выстрелы, и один за другим туземцы упали на землю с простеленными головами.
Женщины подняли крик, заламывая руки и посылая проклятия на головы убийц. Нервы Момато не выдержали. Отбросив в сторону бандитов, которые стояли у него за спиной, вождь бросился на капитана, но тот, ловко выхватив из ножен шпагу, сделал выпад, и клинок пронзил тело гиганта, выйдя с другой стороны.
Момато замер на секунду и с закатившимися глазами упал, издав при этом долгий протяжный стон.
— Отец! — из толпы поселян выскочила Мара и бросилась к телу вождя, но двое пиратов схватили её и оттащили в сторону.
— Убийца! — кричала девушка, стараясь вырваться из крепких лап разбойников.
Капитан бандитов снова скривился в наглой улыбке. Шепнув что-то своему адъютанту, он, как ни в чем не бывало, схватил кусок еще теплого жареного мяса и принялся за еду. Тот, коротко кивнув головой, подозвал к себе двух здоровенных пиратов и указал на дерево.
Тело Момато за ноги подтащили к пальме и, накинув на щиколотки толстую веревку, подвесили на крепком суку вниз головой. Среди оставшихся в живых жителей деревни поднялся вой, но капитана он не волновал. Пират спокойно наслаждался трапезой, слащаво ухмыляясь.
Набив брюхо, атаман приказал всю оставшуюся провизию погрузить в лодки и отправить на корабль, стоявший на рейде. Утерев рот пальмовым листом, он снова прошелся по рядам туземцев, отбирая самых красивых и крепких девушек, которых его люди сразу же хватали и отводили в сторону. Там их раздевали до гола, связывали им руки за спиной заранее приготовленными тонкими сыромятными ремнями и пинками и ударами хлыстов отправляли к лодкам.
В трюме было темно и сыро. Пленницам надели толстые грубые ошейники и пристегнули короткими цепями к стенкам переборок. Руки развязали, но сразу же сковали наручниками. Ноги тоже заковали в кандалы. Два раза в день невольницам приносили еду, от которой привыкшие к чистой натуральной пище желудки сводили судороги, а у некоторых несчастных начиналась рвота. На все жалобы пираты отвечали только жутким хохотом и ударами хлыста.
На пятый день две пленницы умерли. Равнодушно взглянув на истощенные тельца, бандиты, сняв цепи, выволокли их из трюма и выбросили за борт.
— Отмучались, — всхлипнув, прошептала Мара, и
