тюремная камера, очень похожая на ту, в которой меня держали, прикованной к стене. Только в отличие от той, здесь стояла узкая кровать с железными спинками и небольшой тумбочкой. Рядом с ней стоял деревянный стул с высокой спинкой и мягким сидением. Несомненно, его поставили недавно специально для посетителей. Интересно, кто еще кроме меня приходил к госпоже Марте. Неужели, эта садистка Эльза?!
— Кто там? — вдруг я услышала слабый голос.
Я сделала несколько шагов, стараясь не греметь свими цепями, и зажала рот рукой, чтобы не закричать. На кровати лежала женщина с изможденным лицом, испещренным рубцами и ссадинами. По всей видимости, женщина была обнажена, но прикрыта застиранной простыней из грубой ткани. Сбившиеся в колтуны волосы в беспорядке лежали на подушке, похожей, скорее, на кирпич.
Женщина медленно повернула голову в мою сторону и тихо произнесла:
— Саманта. Садись на стул.
— Госпожа Марта, — выдавила я, сдерживая слезы, неожиданно подступившие к горлу, — Это вы, госпожа Марта?
— Какая я теперь госпожа, — Марта еле заметно растянула пересохшие губы в улыбке, — Видишь, какая я теперь.
— Нет! — не в силах сдерживать себя, я зарыдала и бросилась обнимать её.
Встав на колени перед кроватью, я обвила её шею и прижала к своей груди. Я стала целовать её, а слезы катились по моим щекам, попадали в рот, и я чувствовала их солоноватый привкус. Но я не могла успокоиться и плакала всё больше.
— Не надо, — Марта погладила меня по волосам, — Я прошу тебя, девочка моя, не надо. Не показывай им своей слабости. Они этого не заслуживают. Когда-нибудь, я в этом уверена, они сами будут валяться у тебя в ногах, вымаливая пощаду.
— Да, госпожа, — прошептала я, утирая слезы рукавом, — И у вас тоже.
— У меня? — Марта криво усмехнулась, — Не доживу я до этого.
— Нет-нет! — воскликнула я, — Я не хочу, чтобы вы умерли!
Марта внимательно посмотрела на меня, и я вдруг увидела, как в её глазах появились слезы.
— Вы плачете? — изумилась я, — Не надо!
— Не буду, — пообещала она, — Расскажи, как ты живешь.
— Хорошо, — шмыгая носом, ответила я, — Меня взял к себе господин Гюнтер. Мне кажется, он добрый человек. Он заботится обо мне.
— Вижу, — сказала Марта, подергав мои цепи, — Всё правильно. А кто тебя охраняет? Как звать охранника?
— Энди, — я посмотрела на Марту, — Вы его знаете, госпожа?
— Слушайся его, — ответила она, — Энди — хороший парень и в обиду тебя не даст. Я его знаю.
— Да, госпожа, — ответила я.
Дверь зускрежетала, и в камеру вошел охранник.
— Нам пора уходить, — Энди тронул меня за плечо.
— Иди, Саманта, — сказала Марта, — Тебе действительно надо уходить.
— Можно, я к вам еще приду?
— Можно, — как-то грустно ответила Марта.
— Что вам принести? — спросила я.
— Ничего не надо. У меня всё есть, — Марта попыталась улыбнуться, — Иди.
Еще раз поцеловав её, я последовала за Энди. Выйдя из камеры, я чуть не лишилась чувств. Передо мной, уперев руки в бока, стоял господин Шеер. Я вдруг почувствовала, как у меня начинает кружиться голова, и подкашиваются ноги. Привалившись к стене, я стала медленно оседать на пол.
— Маленькой леди стало дурно? — услышала я голос Шеера, — Да, это зрелище не для слабонервных.
— Это вы во всём виноваты, — выдавила я, — Это вы хотите её смерти.
— Больно нужна мне её смерть, — буркнул Шеер по-немецки и быстро ушел в сопровождении своих телохранителей.
Энди наклонился и как пушинку поднял меня на руки. Прижав к своей мощной груди, он вынес меня на свежий воздух. Нес он меня бережно и нежно, заботливо предохраняя от того, чтобы я ненароком не ударилась об угол или выступ.
Я вдруг вспомнила, как в детстве, гуляя с отцом в парке, мы попали под сильный ливень. Мы побежали под какой-то навес, но я подвернула ногу. Тогда отец подхватил меня на руки, завернув в свой пиджак, и понес домой. Дождь всё усиливался, а отец нес меня,
