долго опекать тебя я не смогу.
Как и обещала старшая рабыня, в скором времени принесли еду. Рты девушкам освободили: вытащили шарики и оставили болтаться на шеях. Есть было трудно и противно. То, что называлось кашей, представляло собой жидкое крупяное варево, очень похожее на клей для обоев, совершенно без соли и других приправ. Но девушки, встав на колени и согнувшись над мисками, чавкали вовсю, хлебая эту дрянь, испускавшую страшную вонь, отбивавшую аппетит, не говоря уже о вкусе.
Человек, принесший котел, стоял в стороне и нагло улыбался, глядя на пленниц, поглощавших «завтрак», и упивался своей безраздельной властью над этими несчастными рабынями. Он то и дело покрикивал, извергая оскорбления, что тоже не прибавляло удовольствия от трапезы. Считая свои грязные ругательства перлами остроумия, он громко ржал и щелкал в воздухе огромным хлыстом, всякий раз гогоча, когда кто-нибудь вздрагивал от испуга.
— Хват жрат, свини! — вдруг завопил он, очередной раз щелкнув плетью, — Эй, ты! Собрат мыскы!
Длинноволосая девушка побежала по камере, собирая посуду. Те рабыни, кто не успел доесть, провожали взглядом свою тарелку с таким сожалением, что на них было жалко смотреть.
— Клапы в рот! — скомандовал охранник, когда вся посуда была уложена в кострюлю.
Девушка снова побежала по кругу, затыкая девушкам рты. Алину удивила покорность, с которой невольницы открывали ротики и принимали в них ненавистную затычку. Но и сама она тоже раскрыла рот, и резиновый шар прочно угнездился за зубами.
Щелкнув напоследок плетью по стене, охранник ушел, сменив место другому, который стоял за дверью. Пройдя в камеру, расталкивая ногами девушек, он направился к стене, где сидела Алина. Отстегнув от ошейника цепь, он схватил девушку за волосы и принудил встать на колени. Потом, взяв её на поводок, потащил по коридору.
Они поднялись ... на второй этаж. Охранник отстегнул поводок и, толкнув дверь ногой, швырнул девушку внутрь комнаты, наградив её увесистым пинком. Будучи ограниченной в свободе, Алина не удержалась на ногах и полетела на пол, к её счастью покрытый толстым ковром, который, смягчив удар, спас её от ушибов.
Подняв глаза, Алина увиде прежде всего сидящего перед ней молодого человека приятной азиатской наружности, одетого в белый просторный халат, похожий на безразмерный пододеяльник, и маленькую расшитую золотом шапочку, из-под которой на плечи спускались густыые черные, как воронье крыло, волосы. Глаза его пристально смотрели на рабыню, Тонкие розовые губы были плотно сжаты. Лицо было узким, что усугублялось маленькой клиновидной бородкой.
Рядом с ним на ковре сидела девушка, про которую на Востоке обычно говорят «Луноликая». Её длинные вьющиеся волосы были искусстно уложены в замысловатую прическу, в которую были вплетены жемчужные бусинки и разноцветные ленты. Тонкую белую шею охватывало золотое ожерелье, кольцами спускавшееся на грудь. В ушах были серьги сказочной красоты, вырезанные из слоновой кости. Девушка сидела по-восточному, поэтому, определить её рост и телосложение Алине не удалось, но она смогла рассмотреть руки: тонкие изящные, украшенные перстнями с драгоценными камнями и браслеами.
Одета была девушка в просторные шелка, спадавшие с её плеч на колени многочисленными складками. Одеяние её было таким легким и прозрачным, что почти не скрывало маленький аккуратный бюст, поддерживаемый невидимым лифом. Ноги красавицы были обуты в узенькие сафьяновые туфельки темно-синего цвета с маленьким каблучком и загнутыми вверх концами. Взглянув на неё, рабыня подумала, что встретила Шахерезаду из сказок 1001-й ночи.
Но, взглянув её в глаза, невольница чуть не онемела. Сквозь узкий разрез на неё смотрели не знающие жалости жгуче черные глаза, полные ненависти и презрения. Такой взгляд Алина выдержать не смогла и опустила голову вниз.
Юноша что-то коортко
