Олечке, моей ненаглядной девочке взять в ротик член... нет, такое даже мысленно не обсуждалось! И вот где-то в промежутке между длительными, нежными поцелуями, и осторожными, словно в первый раз, попытками избавить любимую от бюстгальтера, в дверь вежливо, но настойчиво постучали. После полуминуты сдавленных проклятий, облаченная в халатик Оленька осталась на кровати, а я в плавках и с мечтой перебить всю местную администрацию (ну кто еще будет беспокоить людей в самый неподходящий момент?!) пошел открывать.
На пороге вместо сотрудника отеля обнаружился один из пресловутой мужской компании игроков в карты, с улыбкой на лице и парой бутылок пива.
— Привет, мы ваши соседи. Выпьешь с нами?
Я открыл рот, чтобы отказаться, но гость, все так же улыбаясь шагнул вперед, и сильнейший удар под дых отбросил меня вглубь комнаты.
— По глазам вижу, что нет, — мужчина наклонился, и схватив меня за шею, поднял с пола, — Ну да мы и не за этим пришли.
В домик уже не торопясь заходили остальные трое игроков. Перед моими глазами вдруг оказалось блестящее лезвие складного ножа.
— Так, товарищи отдыхающие, не кричим, не верещим, слушаем старших — и все останутся при своих глазах, пальцах, ушах и прочих частях тела, — державший меня мужчина произнес все это все с той же спокойной улыбкой, с которой предлагал выпить, — Ну а нет... так нет.
Лезвие скользнуло по моему лицу так близко от глаз, что я едва не обмочился от ужаса. Щелкнула замком дверь, запертая последним из вошедших. Кто-то уже предусмотрительно задергивал шторы.
— Вы... прекратите, пожалуйста, — в голосе Оли была нарастающая паника, — Мы... мы полицию вызовем.
— Не надо вызывать, мы уже тут, — хохотнул кто-то из мужчин, — Будем принимать заявление об изнасиловании и проводить следственный эксперимент.
— И... изнасиловании? Но... — Оленька начала заикаться.
— Значит будет так... — владелец ножа ототкнул меня прямо к кресло напротив кровати и перевел взгляд на мою девочку, — Сейчас я и мои друзья немного развлечемся. Это — факт, и не обсуждается. Но у вас, малыши вы наши, есть выбор: ведете себя тихо и делаете все, что говорят со всем старанием и тщанием. Рот открываете только по приказу. И тогда останетесь живыми, здоровыми и целыми... ну, в основном. Кому-то даже понравится, — он ухмыльнулся, и Оля, не выдержав, закрыла лицо руками.
— Или ведете себя плохо, и тогда вас могут вообще не найти. Ясно? Тебе ясно, Ромео?
— Да,... да, мне ясно, — я не мог оторвать взгляд от ножа. Мужчина довольно кивнул и шагнул к постели, заставив Оленьку испуганно сжаться:
— А тебе, красавица?
— Пожалуйста, не надо, — моя девочка начала плакать, — Не надо... Не...
Рыдания оборвала хлесткая пощечина.
— Я последний раз спрашиваю, — мужчина покачал лезвием перед глазами Оли, словно гипнотизируя, — Тебе все ясно?
— Да, — в голосе девушки была обреченность, — Все... я все сделаю, только не делайте нам больно.
— Ну вот и ладушки. Что, мужики, приступаем ко второму акту. Он же первый, — под довольное ржание подельников, он снял плавки. Его хуй был под стать хозяину, длинный, массивный, весь перевитый венами, с большой головкой. Видимо, произошедшее довольно сильно возбудило мужчину — «агрегат» был в полной готовности. Остальные «гости"также начали раздеваться.
— Раздевайся, сучка, — испуганно пялившаяся на покачивающийся буквально перед носом член девушка вздрогнула, — Пососешь дяде, а потом он тебя отъебет так, что добавки просить будешь.
Я попытался встать с кресла, но один тут же был отправлен обратно, корчится в муках от легкого на вид, но жутко болезненного удара в живот. Когда я пришел в себя, Оля уже без одежды, стояла на коленях перед вожаком. По ее бледному личику катились слезы. Перехватив умоляющий взгляд, я опустил глаза. Что я мог сделать...
— Чего рассматриваешь, соси давай, — в голосе мужчины слышалось нетерпение. Могучий хуй