накидывается на меня маман, принимаясь застилать диван простынью. — Всё так было здорово! И надо же, разбередили её раны... Это всё ты, негодник!В дверь раздаётся стук, и входит Ульяна с матрасом. — Вот, — говорит, — бельё уже принесла, а теперь это. Давайте, Лидия Сергеевна, я всё застелю. Идите. — Да, мамочка, пойдём, — подтверждаю я и выхожу с ней в коридор. — Негодник! — продолжает она там свои упрёки. — Негодник, негодник, — соглашаюсь я, поглаживая её бёдра и зад. — Так что придётся тебе буквально разрываться между мужем, гостем и мною. — Да что ты такое всё время говоришь? И как тебе только не стыдно? — Как ты будешь выкручиваться, не ведаю. Но знай, что в ожидании твоего визита или приглашения прокрасться к тебе, я спать не буду... А вот бродить по коридору в поисках приключений — это, пожалуй, так и будет. — Но Мария Александровна, вроде бы, не против?.. — Кто тебе сказал? Я ничего определённого из её уст не слышал. Попробуй выяснить её мнение. Насколько я её знаю, она, при всём её расположении ко мне, навряд ли согласится забежать к нам...30. 3 — визит к госпоже СамаринойМежду тем дождик, едва начавшись, прекратился, и нижняя терраса опустела: все опять вышли подышать свежим воздухом. Правда, щебечущие девицы уже без малышей. Около клумбы меня снова хватают Вера, Оля и Ксеня: — Что нового? — Ничего, — отвечаю я. — Ваши мамаши устроили за мной настоящую охоту. Я уже больше не могу и иду спать. А вы, если у вас ещё есть силёнки, устройте так, чтобы они, очертя голову, до утра продолжили эту охоту, но уже не только на меня, но и на вас. Пусть побегают и понервничают, когда увидят, что одна из вас вдруг пропала куда-то на целый час, затем её сменяет другая, потом третья. И меня нигде нет! — А где же ты будешь спать? — интересуется Ксеня. — Отчего бы той из нас, которая будет прятаться, не провести этот час с тобой? — Если тебя вдруг обнаружат где-нибудь, но одну, то ограничатся руганью, а в душе будут рады, что ты не со мною. Поэтому мне сегодня следует быть недоступным для всех. Так лучше. Надо думать о будущем. Когда-нибудь они должны же потерять бдительность. Вот тогда-то мы и возьмём своё.Я оставляю их и, скрывшись в наступившей уже темноте, направляюсь к госпоже Карповой: — Вот я и пришёл, как обещал. — Если ты и вправду хочешь поспать, то поднимайся наверх и укладывайся, пока тебя никто не видит. Я бы охотно последовала за тобой, но надо подождать племянников. Куда ты их послал? — Пусть сами расскажут. А я, пожалуй, пойду вздремну.Поднимаюсь наверх, скидываю с себя одёжку, падаю на кровать и тут же засыпаю. А просыпаюсь, почувствовав, как меня обнимают и целуют. — Как поспалось, Сашенька? — Это вы, Анна Борисовна? — Она самая! — Сколько же времени? — Уже за полночь. — Ой, мне надо бежать! — вскрикиваю я, прерывая её объятия и выскакивая из постели. — Куда? Тебя там кто-то ждёт? — Не то слово, Анна Борисовна. Там сейчас завяжется такая интрига, что просто грех не оказаться в её центре. — Расскажешь? Ведь ты же хотел, вроде бы, под утро нанести мне визит. — Да, чтобы преклонить голову к подушке. Но у себя в кровати мне это сделать навряд ли удастся. — Что ж, буду ждать. Причём с нетерпением. Боюсь, что не засну сегодня в одиночестве. — А вы, чтобы не скучать, пригласите к себе в постель своих племянничков. Вы их так навострили следить за мною, что они, войдя во вкус, стали следить за вами. И мало того, делиться этим с девочками, живущими внизу. — Что ты такое говоришь? — Что слышал от них самих, — говорю я, заканчивая одеваться. — Поспрашивайте-ка их. И пусть вам покажут, чему научились с этими девочками... Мне лично удалось понаблюдать за ними. Прелестное зрелище!С этими словами я покидаю госпожу Карпову, спускаюсь по
