бёдра, но она не реагировала на мои поцелуи и ласки. И только когда я попытался войти в неё, а мой боевой конь пару раз неумело проскакивал мимо цели, Вика опытной рукой направила его в своё жаркое лоно. Старательно насаживая неподвижно лежащую сестру, всякий раз глубоко входя и сразу выходя из неё, через некоторое время я почувствовал, что Вика совершает ответные встречные движения, и даже иногда сжимает влагалище, стараясь задержать мой ствол в себе. Так продолжалось какое то время, и я уже начал опять целовать свою тихонько постанывающую старшую сестрицу, как вся идиллия неожиданно прервалась. У меня началось семяизвержение, причём произошло это так стремительно, что всё оказалось в Вике, которая тоже не успела среагировать. Конечно, остатки моего финального выстрела надо бы было излить на её напрягшийся живот, но ситуацию бы это не спасло, подо мной лежала недовольная женщина с полным лоном моей спермы.Кстати очень правильно сделала Вика, посоветовав подложить под себя полотенце. Как только поникший член выскользнул из её влагалища, оттуда буквально полилась сперма, белёсой жижей прокладывая путь из приоткрытых половых губ, вниз, через промежность и сжатое колечко сфинктера, к медленно образующейся лужице под попой. Если бы не подложенное полотенце всё это оказалось на диване.Мы переглянулись, и я, не выдержав её укоризненного взгляда, бодро вскочил с разозлённой Вики, сразу натягивая на себя трусы и футболку. — Просила же... — размазывая сочившуюся из неё сперму и еле сдерживаясь, прошипела кузина.Чтобы сгладить возникшую неловкость, я принёс из кухни салфетки, но моя сестра уже приподнявшись на локтях, вытирала между ног краем полотенца. — Что ты молчишь, намекаешь, что испугалась, — взвилась она, видимо думая, что я специально кончил в неё, чтобы проверить, как она поведёт себя, и поэтому принимая моё молчание за укор.После того как мы потрахались, чувствовалась усталость, да и возбуждение прошло, хотелось только остаться наедине и переварить впечатления сегодняшнего вечера. Скорее всего, то же чувствовала и Вика, которой тоже хотелось отдохнуть. — Вик, да я не специально, просто не сдержался. — Ну ни фига себе не сдержался, — всё ещё злясь — ответила она, а потом примирительно добавила: — Ладно, сама виновата. Я вообще не ожидала, что пачка будет пустой. Даже не помню, когда всё потратила, а может просто переложила их куда-нибудь. — Ну если ты не против, то тогда хватит на сегодня, — миролюбиво продолжила она.Я согласно кивнул, понимая, что увидел и так слишком много. — Только не думай, что я проиграла, потому что залететь боюсь, — опять высокомерно взвилась она и осеклась, добавляя уже просительно. — Если ты точно ничего не хочешь от меня, то я одеваюсь. Можно? — Как хочешь, — миролюбиво отозвался я, не зная, серьёзно ли она просит у меня разрешение или опять прикалывается.Вставая с дивана, она пренебрежительно фыркнула и торопливо подхватив чёрный пеньюар, почти бегом скрылась у себя в комнате, быстро отстукивая высокими каблучками цок-цок-цок по деревянному полу.Пока она приводила себя в порядок, я вышел на улицу, подышать свежим ночным воздухом, стараясь ни о чём не думать. Но из головы не выходил её последний вопрос. Почему она спросила разрешение одеваться? Получалось, что без моего формального согласия она так бы и оставалась лежать обнаженной? Я совершенно этого не понимал. Зачем спрашивать если можно взять и просто уйти. Но Вика, тем не менее спрашивала разрешение, как будто ей надо было показать, что она по любому выполнит то, что я скажу. И вообще, почему если даже ей что-то не нравилось, она всё равно это выполняла, хотя вполне могла бы и отказаться? Ведь реально её ничего кроме собственных слов, о выполнении любых моих желаний, не держит. Или всё-таки держит? Неужели не хочет, чтобы я принял её отказ
