Обессиленная, я перевернулась на бок, поджав ноги к животу, и закрыла глаза. Губы дрожали и я все еще тяжело дышала, еще даже не осознав, что сейчас произошло.
— Развяжи меня, — бесцветным голосом пробормотала я.
Митя наклонился надо мной, прижавшись мокрой грудью к моему бедру, и я чувствовала, как в ней тяжело ухает сердце. Когда мои руки были освобождены, я заплетающимися пальцами сняла зажимы с сосков и свернулась калачиком, бесцельно уставившись прямо перед собой. На простыни, словно обрывок лепестка, было размазано маленькое пятнышко крови. Я нервно сглотнула и снова зажмурилась. Брат забрался на постель сзади меня, прижался к моей спине и обхватил меня рукой.
— Не прикасайся ко мне, — отталкивая его руку, вяло прошептала я.
Он погладил мое плечо — я брезгливо его отдернула.
Самым ужасным было то, что я никак не могла осмыслить, что мне теперь делать — меня просто переполняли изнеможение, раздражение, стыд, обида, но в то же время я вынуждена была признать, что ничего более упоительного и эмоционального я в жизни не испытывала, только это почему-то совсем не приносило никакой радости. Дыхание Мити приблизилось к моему затылку.
— Решаешь, понравилось тебе или нет? — хрипловато прошептал он, коварно нежно, как дьявол.
Меня вдруг охватил внезапный гнев, в глазах защипало и я больно закусила губу. Его рука снова мягко прошлась по моему плечу, а губы на миг прикоснулись к спине. Я резко села на постели и повернулась к нему. Сама даже не знаю зачем. Он тоже сел, непроницаемо глядя на меня. Может быть, теперь в его лице все же появилось сомнение и немой вопрос.
— Мне не понравилось! — вдруг неожиданно для самой себя крикнула я, — Не понравилось! Слышишь!
Из глаз брызнули слезы, и я со всего маху отвесила ему звонкую пощечину, от которой он не стал уворачиваться. Ладонь тут же вспыхнула от боли, но мне было все равно.
— Ты правда ублюдок, раз сделал со мной такое! Ненавижу тебя! Ненавижу!
Вся пылая от обиды, я изо всех сил толкнула его в грудь, и поскольку это не возымело должного эффекта, я пинала и толкала его, пока он не прикрылся от меня руками, а потом легко поймал за предплечья. Я ругалась и пыталась вырваться. Он быстро отпустил, обернулся назад и рука его скользнула за спину. Что-то звякнуло, и в следующую секунду я увидела, что он протягивает мне скальпель рукояткой вперед, аккуратно держа его у основания лезвия пальцами. Я смотрела на него с ужасом и непониманием.
— Сделай это, раз ты так меня ненавидишь, — просто сказал он, — Ты меня с ума сводишь — в этом вся моя вина. Но если ты не в состоянии этого вынести, по крайней мере отомсти мне, как считаешь нужным. Только не уходи.
Его слова ни капли не звучали жалобно. Он улыбался одними лишь глазами, изучая мое лицо. То, что в нем не было видно ни капли раскаяния, разозлило меня еще больше и я взяла скальпель, сама не зная, что собираюсь с ним делать. Митя поднял с постели кожаную маску, которую недавно снял с меня, и надел себе на глаза. Я ошарашенно смотрела на его надменно красивые алые губы, тоже истерзанные поцелуями, как и мои. Его мускулистая грудь все еще часто вздымалась, руки покорно лежали на коленях. Честно говоря, на какую-то долю секунды мне захотелось снова его поцеловать. «Идиотка», — произнесла я беззвучно одними губами и приложила ладонь к пылающему лбу, потом к щеке. Хорошо еще, что он не видел сейчас мою растерянность — я даже представить себе не могла, как можно взять и поранить кого-то! Я осмотрела крошечные красные царапинки на собственном теле и совсем растерялась.
Митя вдруг встал и, придерживаясь за кровать, на ощупь вышел на свободное пространство комнаты, красиво передергивая мощными плечами. «Пижон несчастный!» — промелькнуло в мыслях.
— Могу немного облегчить твою задачу, — зловеще иронично заявил он, — Если поймаю тебя, и ты не сможешь меня порезать, придется тебе меня
