волосиками на моем лобке и снова скользнули к горячей влаге, доводя меня до безумия и полного ступора, — Мой рейс в 1:45 ночи, так что у нас есть время.
— Почему ты уезжаешь?
— Потому что у меня есть дела в Питере.
— Зачем тебе это расширение компании?
Он оторвал взгляд от экрана и взглянул на меня сверху вниз, властно и насмешливо, как на неразумного ребенка, которому и объяснять ничего не стоит, потому что он все равно не поймет. Его пальцы вдруг проникли внутрь меня, и я напряглась всем телом, слегка подавшись назад.
— Все-таки ты девственница...
Я покраснела и попыталась зажать его руку между ног, чтобы сделать ему больно.
— Может, хватит? — раздраженно и лениво рявкнул он, — Для меня себя берегла? — зло усмехнулся он.
... — А что, надо было прыгать в постель к первому встречному лет в 12? — съязвила я, обиженная на его жесткий тон.
— Нет, что ты! Надо было сохранить себя для родного брата. Это ж так романтично и пикантно!
Я видела, что он злится. Злится на меня, но в особенности на себя, потому что считает то, чем мы сейчас занимались, непристойным и отвратительным. Тем не менее, теперь я поняла, что он сам этого хотел не меньше, чем я. Уж не знаю, распалил ли его так мой дневник или все же он и раньше смотрел на меня не только как на сестру. За дверью вдруг послышались шаги мамы. Я вскочила, как ошпаренная, и метнулась в дальний угол дивана, поправила бретельки, вжалась в спинку и поджала под себя ноги. Митя даже не шевельнулся, продолжая как ни в чем не бывало смотреть новости, его красивая сильная рука продолжала спокойно лежать на диване как раз на том месте, где только что он ласкал ею меня. Зашла мама, окинула нас изучающим взглядом.
— Вы что это притихли?
— Телик смотрим, — сухо отозвался Митя.
— Через полчаса обедать будем, зайчики. Пообщайтесь пока. Я знаю, что вам обоим грустно из-за расставания.
Заметив, что мы оба сидим как статуи, всепонимающая, но далеко не все знающая мама решила оставить нас в покое и отступила за дверь.
— Ладно, не буду отвлекать от грустных мыслей. Мить, ты ж собирался Марише кое-что подарить.
— А, да, мам. Сейчас подарю.
Мама ушла с улыбкой умиления на лице. Должно быть, со стороны ее детки выглядели прелестно. Оба уже взрослые, умные, многообещающие, такие прелестные и красивые, как образцовая семейка из рекламы жевательной резинки или какого-нибудь широкоугольного плазменного телевизора. Дверь тихо закрылась. Я перевела дух и робко спросила:
— Что еще за подарок?
Митя молча и не спеша пощелкал по каналам, потом выключил телевизор, встал и пошел к двери. Я несколько остолбенела.
— Пошли, — вдруг позвал он.
— К тебе?
— Да.
Мы зашли в его комнату. Я подумала, что мы пришли за упомянутым подарком, но когда на двери вдруг звонко щелкнул замок, я слегка вздрогнула и все поняла. Он посмотрел на меня через всю комнату как голодный волк на кролика, по роковой ошибке забежавшего не в ту нору. Он стянул с себя футболку и расстегнул пуговицу на джинсах, потом ширинку. Я ошарашенно молчала, тяжело вдыхая и выдыхая вдруг невероятно накалившийся воздух. Он подошел, как всегда спокойный и решительный, притянул меня к себе, одной рукой бесцеремонно залезая мне под короткую измятую юбочку, лаская попку и проникая пальцами сзади в горячую влажную щелку между вспотевшими от волнения и возбуждения ляжками и ягодицами. Другой рукой он несколько грубо обхватил мой затылок, чтобы впечатать поцелуй в мои раскрасневшиеся и уже припухшие от его безжалостных ласк губы. Животом я чувствовала его большой, до предела возбужденный член, и вся затрепетала от страха и страсти. Пьянящий запах его волос, тела, дорогих изысканных духов, сводил меня с ума, и я сама с готовностью обвила руками его шею, притягивая его ближе к себе и, вставая на цыпочки, нежно провела дрожащими ладошками по мощной спине, рукам, груди. Он властно потянул меня к
