авт.
**Героиня романа де Лакло «Опасные связи», часто инсценируемого в театрах. — прим. авт.
Сотрудник советской миссии тоже вел себя странно: зацеловал Ольге Николаевне руки до блеска, не отпускал ее с танцплощадки, шептал ей что-то на ухо, и Ольга Николаевна, обычно не подпускавшая к себе таких наглецов, никак не выказывала свого недовольства.
— Оленька, кто он? В чем дело? Ты его знаешь? — допытывался муж, когда они остались в номере.
Ольга Николаевна кивнула, закрыв лицо руками.
— Он был ТАМ. В подвалах...
Роман застонал.
—... Он не узнал меня. Зато я его узнала.
— Ты уверена? Все-таки член партии, наш человек. Как же так? Да и времени столько прошло. Десять лет... Ты могла и обознаться.
— Уверена. Я узнала бы его и через пятьдесят лет. ТАКОЕ не забывают, — сказала Ольга Николаевна, и Роман поежился, как ежился всегда, когда она говорила о том, что ей пришлось перенести. (Это случалось очень редко.)
— Тогда нужно сообщить властям. Если это враг — мы обязаны...
— Да-да, конечно, — торопливо сказала Ольга Николаевна. — Но, Ромочка...
— Что?
— Скоро... через пять минут за мной приедет машина. Он сделает так, чтобы люди, которые... ну, нас оберегают — чтобы они ничего не знали. У него большие связи... Рома, Ромочка, ты знаешь, все эти годы я ни разу не изменила тебе. Отпусти меня, пожалуйста! Позволь мне этот один-единственный раз. Я знаю, это ужасно, мерзко, гнусно, мне и самой отвратительно об этом думать, но...
— Зачем? — глухо спросил Роман.
— Я хочу отомстить ему. Хочу, чтобы он пережил хоть малую часть того, что пережила я. Все эти годы я думала об этом, мечтала, как я встречу кого-нибудь из них... буду красивой и знаменитой, меня не узнают, и я соблазню их, и потом... Пожалуйста, Ромочка, пожалуйста!
— Что ты хочешь с ним сделать?
— Я потом тебе... ладно?
— Я боюсь за тебя. Может, не надо?
— Ну пожалуйста, Ромочка! Пожалуйста...
— Ладно. Постарайся только... не слишком... Ну, ты поняла меня.
Ольга Николаевна кивнула, подошла к мужу, крепко обняла его, глянула в зеркало — и выбежала вон.
***
Когда она вернулась — Роман сидел в том же кресле, в той же позе.
Застыв в дверях, она выдержала его долгий взгляд, затем вдруг бросилась к нему, упала перед ним и спрятала голову у него на коленях.
— Ромочка, прости меня, — рыдала она. — Прости! Я... я не смогла. Не смогла ничего сделать... Только... он меня... и эта ужасная, гнусная ночь, которая станет теперь между нами... Прости, прости, прости...
Она захлебывалась слезами. () Роман гладил, целовал, утешал ее, затем отвел в постель. Ольга Николаевна жалась к его рукам, целовала их, потом стала заговариваться, бормотать, глотать концы слов... Через несколько минут она крепко спала.
На лице ее, мокром от слез, расплылась блаженная улыбка, какой Роман никогда не видел у нее...
Назавтра труппа отбыла домой, в Киев.
С этой поры Ольга Николаевна и Роман не разлучались ни на миг. Они будто заново помолодели: ходили в обнимку, шептались, секретничали, трогали друг друга, смущая своими интимостями коллег и прохожих. Ольга Николаевна, и прежде красавица, расцвела так, что на нее оборачивались, где бы она не появилась. Она имела бы сотни ухажеров, если бы не была так явно поглощена Романом и его любовью.
Они прожили вместе пятьдесят два года. Их считали идеальной актерской парой.
Перед смертью Роман сказал ей:
— В ту ночь в Берлине, когда ты была с ним, я не остался в номере. Я сел на велосипед* и поехал за тобой.
________________________
*В некоторых немецких отелях есть традиция держать велосипеды для удобства клиентов. — прим. авт.
Ольга Николаевна ахнула.
— Я не видел вас, — продолжал Роман, — но я стоял под окном. Я слышал, как ты кричала... Слышал, как просила, умоляла его — «еще! еще! пожалуйста!...» Я все слышал. Потом вернулся. Когда ты уснула, я поехал к нему. Я требовал, чтобы он рассказал мне: что он такого с тобой делал, от чего
