странности, но никогда не воспринимала это всерьёз. Что странно, у неё никогда не было большого сексуального аппетита. Она никогда по-настоящему не наслаждалась сексом, занимаясь им только по требованию бывшего мужа. Она не получала удовольствия от него. А теперь... Она прижала промежность к матрацу, чувствуя ответное давление. Потёрлась, после чего странное, покалывающее удовольствие прокатилось по влагалищу. Она редко наслаждалась оргазмом потому, что они были крайне слабы. Но, тем не менее, ей казалось, что оргазм может быть силён... но при правильных обстоятельствах. Она и прежде играла со своей киской, стараясь изо всех сил, чтобы испытать дикое наслаждение, но никогда не получалось. Матрац заставил её на мгновение замереть, после чего она легла на спину, закрывая мокрые глаза рукой. А вторая рука двигалась по плоскому животу в направлении трусиков. Она почувствовала их влажность и коснулась через них клитора, но ответа не последовало. Она поводила пальчиком по влагалищу, но всё равно ничего. Рука проникла в трусики, ощущая шелковистые волосы вокруг киски. Нащупав клитор, она хотела вернуть то восхитительное чувство, но не смогла. Вытащив руку, она села, издав звук разочарования.
Сара растерялась, озадаченная своими чувствами. Едва ли не впервые в жизни она хотела, чтобы её трахнули. Впервые она желала, чтобы её влагалище заполнил твёрдый член. Саре было тридцать семь лет, красивая, стройная, с тёмными волосами и ярко-голубыми глазами. Мальчики ещё в школе бегали за ней, но она не хотела иметь с ними ничего общего. Секс её совсем не интересовал. Она была девственницей до самого замужества, и тот первый раз оказался не самым приятным. С тех пор она не желала члена мужа, но ей приходилось выполнять свой супружеский долг.
Её муж был более склонен к противоположному полу, и пять лет назад оставил их с Джимми одних. Сара не скучала по нему и сын, по-видимому, тоже. Она больше не видела его и не хотела видеть, а на Джимми отсутствие отца совсем не сказывалось. Но сейчас, мысли Сары занимало её горящее влагалище и влажность между длинных ног. Раньше такого никогда не было, но теперь это сводило её с ума. Она встала, едва не разорвав платье, сдерживающее её плоть. Всё тело зудело и ничто не могло его успокоить. Зудело между ног, её опухшие губки волосатой киски, клитор, но пальцы были не в состоянии с этим справиться. Становилось только хуже, она вцепилась за влагалище обеими руками, рыдая от отчаяния. Она села на корточки посреди комнаты, дико вводя четыре пальца себе в киску, а пальцами другой руки теребя клитор. Трусики цеплялись за бёдра, а сочные звуки, которые издавали её пальцы, лишь увеличивали разочарование.
Убрав пальцы из влагалища, она встала, разрывая бюстгальтер, высвобождая грудь. Её коричневые соски были тверды, она чувствовала покалывание и жжение похожее на то, что было между ног. Сара схватила расчёску, лежавшую на комоде, расставила ноги, согнув колени, и ввела деревянную ручку в влагалище, трахая себя. Слёзы стекали по её гладкой щеке.
Ничего не получилось, она вытащила расчёску и бросила её в другой конец комнаты. Сара сидела на кровати, уткнувшись лицом в руки и тихо рыдала.
«Мам?», послышался голос Джимми. «С тобой всё хорошо?»
Она попыталась сдержать слёзы: «Я в порядке. Пожалуйста, оставь меня одну, дорогой.»
«Я слышал какой-то удар, мам», сказал он: «Ты уверенна, что всё в порядке?»
«Всё хорошо», всхлипнула она, но продолжила: «Нет, мне плохо! Джимми...»
Она посмотрела заплаканными глазами на дверь: «Джимми... Пожалуйста, дорогой! О, Боже, детка!». Она рванула к двери, распахнула её, схватила сына за руку и затянула в комнату, прямо на кровать. Джимми был шокирован, смотря на голую мать, на трусики, разорванные в клочья, на упругие сиськи, густой треугольник на лобке, и влажность между ног и на лице. Он не знал, что ему делать или сказать, не в состоянии
