она.
— А куда уж тише, — думаю я, — я же не робот и не могу просто по миллиметру в минуту входить...
Плюнул на всё и медленно, но уверенно двинулся вперед.
— Ой, ты что сдурел...
— Поздно пить бальзам, коли печень отмерла! — проскользнула мысль, когда я погрузился весь.
Постоял и начал маленько трепыхаться. Чуть вперед остановка назад. Чуть больше выход, глубже вход. Она шипела сквозь зубы, но не протестовала, наверное, ей это так же приятно, как и мне, хоть и не совсем комфортно. Моя по первости то же так себя вела, а теперь всё «со свистом проскакивает». Делаю выход побольше почти наполовину длину. Давненько такого не видел. Такое впечатление, что часть внутренней поверхности влагалища выворачивается наружу, с трудом проскальзывая по стволу. Она образует некий истончённый ободок, тянущийся за стволом.
Мои потуги не прошли даром. К утихающему шипению, (возможно, матам) добавилось тяжёлое дыхание. Да и двигаться стала, не сопровождая мои движения, а в противоход. Ну ладно.
— Что, милая, начнём? — шлепаю её ласково по ягодице.
— Как это? — удивляется она.
— Да вот так! — и я с возрастающим темпом занялся столь приятным упражнением, накачивающим силой «мышцу» и дающего столь сладостный эффект для обоих партнеров.
— Ох... Ах... Ну не так быстро... — скорее от похоти, чем от боли.
— Да нет милая! Именно так и никак иначе...
— Да... Давай, ещё! Да Господи...
— Давать так давать. Нехорошо заставлять женщину ждать и просить дважды! — думаю я.
Она уже летает подо, мной ёрзая животом по диванному валику. Мои руки не только не дают ей соскользнуть, но ещё и придают дополнительное ускорение в противоходе. Стоны, вскрики, хлюпы... Приятная и знакомая симфония звуков вызывает дополнительное возбуждение.
— Ой... — переоценив свои возможности, вылетая из неё.
Следующее скольжение пришлось вскользь по вагине с подъёмом между ягодиц.
— Да! Так-то же...
— Можно и так!
Член заскользил по влажной мягкой ложбинке ягодиц, с силой вжимаясь в неё. А потом нырнул, вниз производя то же действие, но скользя по мокрой от соков вульве. Вот тут-то она завыла и за извивалась как грешница на адской сковородке. А, может, так и было? Ну а когда два моих пальца проникли в вагину и, погрузившись, затеяли там «раздор и смуту», то она просто взорвалась!
Её бедра и без того сведённые вместе сжались с такой силой, что мне пришлось напрячься, чтобы продолжить «истязание». Прелестная пухлая попочка терлась о мой пах, а сама она не в силах сдерживаться закричала.
Конечно, это был непорядок, всё же вечер, люди отдыхают... А тут крик! То ли убивают кого, то ли что. Ещё и милицию вызовут! И я зажал её рот. Она уже сама поняла, что не так. Но одно дело понять, другое сдержаться. А тут её ещё и «достало»! Даже придавленная к дивану моим весом она в невыносимо приятных потугах пыталась освободиться от моих объятий или мне это казалось, и она просто билась в неконтролируемых конвульсиях оргазма?
— Тебе хорошо миля? — прошептал я, убирая руку.
— (Еле слышное) Да... — и интенсивное подергивание головой.
— А так? — я, не останавливаясь, вошёл в неё... и продолжил своё мужское дело.
—... — её просто подбросило вверх на выгнутой спине.
Попочка, отведённая до упора назад, упирается мне в живот, сама она касается спинки дивана только лобком. () Мои руки одна ласкающая клитор, а другая колыхающиеся груди и тихий на грани слышимости нескончаемый стон. Беспрестанные мелкие как дрожь конвульсии доведенного до предела тела. Почти беспамятное состояние. Я бы сказал, что её разум потерялся в райских кущах оргазма и не может пробиться к телу... И держалась она похоже только на рефлексах.
И как я только отсалютовал женскому желанию, заполняя её лоно спермой, она рухнула. Отключилась со счастливой улыбкой на лице. Пришлось мне старому и больному человеку затаскивать и укладывать на диван, вместо того чтобы самому
