ослик, а тут посреди трассы с проезжающими мимо машинами, ей вдруг стал интересен вкус спермы. Ответа не было.
Доехали без происшествий. Поздоровались с Маринкиными родителями, помылись в баньке и сели за стол. Народу была уйма, кумовья, друзья, знакомые, все пришли посмотреть на моё сватовство, да бесплатно выпить. Я держал своё обещание и почти не пил. Вскоре сидеть с кучей перепивших людей стало скучно, решил выйти на улицу, подышать свежим воздухом, заодно и деревню посмотреть. Сообщил о своих планах Маринке и вышел из дома. Часть пьяных гостей уже тоже начала расходиться, но большинство всё ещё поглощало винегрет и самогон, проявляя нехило здоровье.
Когда я шёл по улице, на меня почему-то накатило раздражение. Странно, я не мог объяснить себе его причин. То, что не выпил? Да не сильно и хотелось. Секс? Вроде после минета в машине ещё не так уж сильно желание пришло. Может быть куча гостей, которым на нас в принципе пофигу, которые пришли пожрать и выпить, может они меня раздражали? Других объяснений я для себя не нашёл.
Вдруг послышалась возня в кустах справа. Я сбавил шаг, прислушался и подошёл поближе. Различил три голоса два мужских и один женский. Троица стояла под деревом и в сумраке не было понятно о чём говорят и что делают. Подошёл ещё поближе и сел в кустах. Оказалось, что это одни из ушедших гостей. Два мужика лапают свою спутницу, бубнят ей неловкие комплименты, а та хихикает и нехотя отбивается. Уже буквально через минуту дама стояла на четвереньках и облизывала член одного из мужиков, а второй в это время пристроился к ней сзади. Движения были плохо скоординированными, вялые мужские органы то и дело выпадали изо рта и причинного дамского места. При этом на всю полянку стояло чавканье и поскуливание. Эта картина окончательно вывела меня из себя. Вышел из кустов, ударом руки отправил в нокаут пристроившегося к женскому рту, следом погрузил в сон второго трахуна. Барышне зарядил хорошего пинка по голому заду, та хрюкнула, упала на живот и что-то запищала.
Плюнув себе под ноги решил отправиться всё же домой, раздражение становилось всё сильнее. В хате ещё не все разошлись, но многие уже просто разойтись не могли. Остались самые стойкие или, точнее сказать, самые сидячие. Встать без чужой помощи у них вряд ли получится, поэтому они горланили песни и вели пьяные разговоры и засыпали прям на стульях и лавках. Родители Маринки тоже изрядно накушались и уже ушли спать, а вот она сама всё ещё сидела и с грустным видом ела окрошку. Увидев меня, девушка заметно оживилась и шепнула на ухо:
— Кто-то из гостей на нашу кровать спасть завалился. Можно пойти в..
Я не дал ей договорить, прошел в комнату, которую нам выделили для проживания и увидел спящего мертвецким сном гостя. В секунду тот был сброшен с кровати и я уже занёс было ногу, чтобы отоварить незваного товарища, но Маринка остановила:
— Серёжа не надо, ну пьяный же он, ну лёг на кровать, что такого то..
И действительно, что такого? Вроде бы и не сделал ничего человек, а мне его уж и избить захотелось. Выволок я его из комнаты, дверь прикрыл и мы начали готовиться ко сну.
Ночью кто-то ходил хлопал дверьми, завывал русские народные и пьяным хриплым голосом звал Лёху. Огромных трудов стоило удержать себя в руках. Да ещё и Маринка прилегла на плечо и приобняла так, что встать можно было только вместе с ней. Уже ближе к утру я забылся тревожным сном. Проснулся от женского крика:
— Гляньте, у нас всё молоко скисло в доме. Неужто кто-то со злым умыслом повадился?
Следом поднялся галдёж, что теперь самогоном похмеляться придётся, а так бы молочка коровьего и все недуги как рукой сняло.
Три дня в деревне показались мне каторгой. Работа в поле, потом все пьют, обязательно топят баню, опять пьют. Горланят песни. В общем к себе мы возвращались опять молча. Не знаю о чём думала Маринка, а я о своём будущем.
