глухая комната без окон и с одной дверью. Из мебели здесь были лишь кровать, большой шкаф, да туалетный столик со стаканом и графином воды.
Слабо понимая, что делаю, я поднялась с кровати, захлопнула халатик, подошла к двери и дернула за ручку. Заперто. Тогда я подошла к шкафу и открыла дверцу. Внутри было несколько полок с вещами, но мое внимание привлекло зеркало. Или, точнее, что в нем отражалось.
Я была на себя не похожа — припухшие розовые губы, черные брови, стрелки на глазах, в ушах серьги с большими цветными камнями, распущенные волосы — ни дать ни взять, типичная гулящая восемнадцатилетняя шлюха, вышедшая на поиски парня. Слава Богу, мне еще хоть волосы не перекрасили, подумала я. Подойдя к столу, я налила из графина на ладони воду и постаралась как могла умыться, — лишь бы смыть с себя эту мерзость. Вернувшись к зеркалу, я обомлела — ничего не изменилось! Макияж как был на моем лице, так и оставался, только кожа налилась румянцем. Перепугавшись, я принялась тереть брови, веки, губы руками изо всех сил — но ничего не сходило. Я слышала о такой вещи как татуаж — перманентный макияж, но никогда не видела его вживую. И вот, похоже, мне его сделали.
Бросившись на кровать, я залилась слезами. Как мне теперь на улицу выходить с такой харей! Какой позор! Что бы сказал папа, увидь он меня сейчас?"Шлюха! Потаскуха!» — я словно слышала его слова. Я попыталась снять серьги, но и тут меня ожидало фиаско — они тоже не желали сниматься.
В панике я распахнула халатик и присмотрелась к себе в поисках других изменений. Первое, что я заметила — прокол пупка, причем не один, а два — сверху и снизу. Снизу это был обычный банан с блестящими шариками из белого металла на концах. Сверху же пупок был проколот огромной подвеской с нежно-розовой бабочкой, закрывающей собственно пупок и кристаллическим сердечком, висящим на пятисантиметровой цепочке. Теперь мой красивый плоский животик стал походить на живот какой-то восточной развратницы! Я всегда выступала категорически против прокола пупка — эта традиция идет родом из гаремов восточных султанов, где наложницам в обязательном порядке прокалывали пупки — считалось, что это раскрывает их сексуальную чакру. А теперь это извращение сделали со мной... Я попыталась снять эти уродливые «украшения», но, похоже, у них был какой-то хитрый замочек, и мне это не удалось. Где-то в глубине подсознания проскочила мысль, что теперь мне всю жизнь придется прятать этот срам, что теперь мне ни на пляж нельзя будет выйти, ни в бассейн... но это было не самым страшным. Я боялась стянуть трусики, я была в ужасе от того, что эти изверги могли сделать там.
Обратив внимание на ощущения, я вдруг поняла, что не чувствую свою киску, не чувствую прикосновения к ней трусиков. Значит, помимо общего, мне сделали еще и местный наркоз, который еще не прошел. А значит, там есть чему болеть. В ожидании худшего я спустила трусики и ахнула — там, где я никогда не брилась был гладенький холмик. Я совсем забыла виды детства, и даже не думала, что это может быть красиво. Но это было изуродовано татуировкой бабочки! Её длинные усики уходили вверх до самого лобка, а цветные крылья были широко, до самых бедер расправлены в стороны от моих аккуратных половых губ, слава Богу не тронутых, но представлявших тело этой бабочки. С облегчением я выдохнула — эти извращенцы вообще могли лишить меня клитора и половых губ — и тогда бы я больше никогда в жизни не почувствовала удовольствия от секса. Однако приглядевшись, я поняла, что расслабляться еще рано. Мои аккуратные губки как-то странно топорщились и были слегка раскрыты, хотя ранее за ними этого не наблюдалось. Запустив туда пальцы, я вздрогнула — внутри меня был чужеродный предмет!
Дрожащими руками я раскрыла губки и увидела, что на малых половых губах «красуются» четыре маленьких колечка, а сами малые половые губы, в контраст с телесным
