— Эта карта, — пояснила Нола, — всех моих путешествий с твоими предками в поисках Земли за последние 8 веков.
Она подсоединилась к бортовому компьютеру, и весь тренажёрный зал космического корабля заполнился картой. В самом центре была планета Королевства и от неё расходились разноцветные лучи — ленты в полнейшем беспорядке. Некоторые были светлыми, другие цветные. Среди них не было одинаковой длины. Пара лент была очень короткими.
Я невольно залюбовался фигурой женщины. На ней был одет обтягивающий чёрный костюм из тончайшей чёрной ткани. От бёдер по диагонали спускались две широкие полосы вниз, как бы скрывая от мужчины, то от чего он мог возбудиться. Зато две наливные груди чётко выделялись, обрисовывались костюмом. Подчинившись секундному импульсу, юноша прижался к ней сзади и, пропустив свои руки под её руками, стал нежно поглаживать её груди, поигрывая с сосками. Нола будто не замечала происходящего, продолжала объяснять свойства созданной ей карты.
— Короткие пути — это те, которые завершились полным провалом. Искатели погибли в конечной точке. Их всего трое, но этого было достаточно, чтобы за полтора века, было пропущено насколько поисков. Затем они возобновились. Почти все Ваши предки, Эдди, были смелы и настойчивы в своих изыскания. Для меня это была тяжёлая утрата, мой электронный мозг не выдержал такого удара, в нём что-то сломалось. Появилось множество пробелов в памяти. Я совершенно не помню, что было тысячу лет назад, поэтому карта такая бедная.
— А что означает цвет полос? — Спросил я, нежно целуя женщину в прелестную шейку.
— Я раскрасила их в соответствии с давностью. Чем светлее, тем раньше
— Понятно, потом идут в соответствии с цветами радуги, а чёрные — совсем недавно. Как это по-человечески! — сказал я, — ведь белый цвет должен быть не в начале, а в конце.
Нола развернулась в моим объятиях лицом ко мне. Мне показалось, что по её прекрасному лицу пробежал мимолётный испуг. Она вновь улыбнулась той своей приятной улыбкой и прижалась своими губами к моим. Мы стали страстно целоваться.
— Эдди, — переходя на «ты», — сказала совершенный робот, — ты наверное, думаешь, что я ничего не чувствую? Вовсе нет! Если бы не человеческие чувства, записанные в меня программистом из далёкого прошлого, я бы не смогла хорошо выполнять свою работу. Да, мне удаётся себя контролировать. Однако если мужчина мне нравится, мне тоже хочется нравиться ему и получать удовольствия от любви. А ты мне очень нравишься, — прижимая свою милую головку к моей груди, сказала Нола, ты самый лучший! — немного отстраняясь и заглядывая мне в глаза, тихо сказала она, — если с тобой что-нибудь случится, я умру... перестану функционировать. Я люблю тебя Эдди. Сохрани себя... ради меня, ради моей любви, ради моей жизни!
Она говорила это так проникновенно и по-человечески, что я отказывался верить, что передо мной стоял робот. Пусть робот, но она была человечней многих людей. Её чувства были искренни, слова правдивы, глаза не умели лгать. Какое-то странное чувство охватило мой мозг. Сдавило моё сердце, заставило лёгкие качать сильнее воздух. Оно не известно было мне, но я понял, что теперь никогда не смогу думать о ней как о роботе. С этой минуты я стал думать о ней, как о человеке, как о женщине. Я стал в исступлении целовать её лицо, гладить волосы, клясться в том, что буду беречь себя, ради её жизни, ради её любви. Всё же в глубине моей души проскользнула искорка сомнения, которая отразилась на моём лице. Нола не могла читать мысли, но она поняла, о чём я подумал.
— Нет, Эдди, ты ошибаешься! Я никогда и никому не говорила таких слов. Ты первый и единственный. Я не способна читать твои мысли, но ты плохо умеешь контролировать свои чувства. Я читаю их на твоём лице. Среди твоих предков было много хороших людей, были и плохие. Но за тысячу лет, я никого не полюбила. Некоторых мне было жаль, других
