смотрели в тот момент в другую сторону. Предстояла тяжелая ночь. Ночь строжайшего воздержания. Вопреки моим мыслям через несколько минут я погрузился в глубокий сон...***В таком духе прошло еще два дня. Мы семьями ездили на море, на речку, на шашлыки. Культурно проводили время. Делали снимки в музее, парке. Жара стояла страшная. Алина расхаживала в плетенной шляпке, ее волнистые волосы падали на плечи и стекали вниз. Это было единственным, что не привлекало мое похотливое внимание. Все, что располагалось ниже плеч, самым бессовестным образом дразнило мои гормоны. Я старался не смотреть, но это было невозможным. Алина одевала облегающий белый топик, сквозь который проглядывались округлости ее лифчика. Размер был подобран настолько удачно, что слегка прижатые груди образовывали аппетитные бугорки в области ее открытого декольте. К тому же эти бугорки были украшены легким загаром. Ниже пояса она чередовала мини-юбку и шортики. Когда она опережала меня, мне стоило огромных усилий, чтобы не опустить взгляд на шикарные стройные загорелые ножки, которые тянулись и прятались под юбкой или же шортиками, где одежда аккуратно обрамляла ее сексуальные ягодицы. А что было, когда она снимала одежду на пляже и оставалась в одном купальнике!Мы дурачились в воде. Я задирался, она мне подыгрывала. От прикосновений к ее телу — совсем юному, но уже созревшему — меня пронизывало странное чувство. Я воспринимал ее все той же девочкой из далекого прошлого, когда и я был совсем подростком, и отгонял все грязные мысли: это было неправильно, отвратительно. Она ведь еще ребенок. Но я не в состоянии был сдерживать собственную физиологию. После нескольких недель неуемного секса мне было крайне трудно сдерживать эрекцию в ее присутствии. Тем более что она была привлекательна. Пока мы баловались в воде, я вспомнил, как мы возили девушек на реку. Кадры сместились, и я представил на месте Леры Алину. Непроизвольно бросил взгляд на затвердевшие соски, выпирающие через материю купальника. Мне стало дурно. Слишком много мыслей. Слишком много нюансов.Так же стоит отметить, что чувства к Алине, которые некогда были мною подавлены и забыты, воскрешались вновь. Меня тянуло к ней, и это была не просто физиология. Я ловил каждое ее движение. Моргание ресниц. Отбрасывание волос. Улыбку губ. Она шутила со мной, я отвечал ей тем же. Правда, я не знал, что вкладывала она во всякие двусмысленные намеки. То подмигнет мне, то чмокнет в щеку. Я был уверен лишь в своей симпатии. Чужая душа — потемки!За окном шел дождь. Да непросто какая-нибудь там морось, настоящий ливень! Люди ходили по улицам под зонтами, а кто забыл его дома — перебегал, накрываясь кейсами, папками, пакетами. Мы же сидели дома. Отец вернулся из магазина, набрал продуктов. Дамы суетились на кухне. Мужики смотрели телек, накрывали на стол. Батя ехидно улыбался всякий раз, когда замечал мои зачарованные взгляд на Алину. Я же просто сходил с ума. Перед глазами стояла все та картина: обнаженное женское тело и черные трусики. По ТВ шел футбол. ЦСКА и Зенит. Батя был фанатом питерцев, так что все внимание было приковано к телевизору. Я заглянул на кухню: из кастрюли валил пар, на сковородке под пристальным присмотром Алининой мамы готовились отбивные, сама Алина нарезала салаты. Лицо сосредоточено. Пряди спадают на плечи. Она наклонилась вперед — мои глаза уставились в вырез ее топика. «Нет, я так больше не могу!» У меня ехала крыша. А от вида ее загорелых бугорков — тем более.Вдруг раздался звонок в дверь. Дамы подняли головы в мою сторону. Вербализовал их мысли батя: «Ну что стоишь, пойди-открой! Я здесь сам справлюсь». Самое смешное — он даже не отвел глаз от матча. Ну что ж, я подчинился, про себя гадая, кого к нам занесло. Повернул ручку, отворил дверь: на пороге стояла соседка Настя. Она была мокрая с головы до ног — попала под дождь. Мокрые волосы
