хотя бы крепко поцеловать. Мой товарищ снова вытянулся. Едва не тыкал ее в ляжку. Взгляд Алины тоже переменился: в нем было удивление, потрясение, желание. Но момент миновал, она вырвалась их моего хвата и скрылась в своей комнате. Я опустил руки, глянул — все еще взбешенный — на свой член и принял решение.Минут через пятнадцать после описанного раздался звонок. ... Звонок в дверь. — Кто? — бросила Ксеня. — Свои, — ответил я.Она неуверенно щелкнула замком и приоткрыла металлическую дверь. — Что тебе надо? — окинула она меня испытующим взглядом. — Ты, я полагаю, к Дашке? Она не хочет тебя видеть... — Плевать! — не дослушал ее я и ворвался в квартиру. Ксеня пыталась препятствовать. Я опустил взгляд на ее старенькую, слегка дырявую футболку. Туда, где приподнятые бюстгалтером томились груди. Облизнулся от приятных воспоминаний. Ксеня шарахнулась от меня. Вероятно, мое выражение показалось ей маниакальным. — То-то же!Я стремительно миновал коридор, вошел в Ксенину комнату: на кровати, на которой несколько недель назад мы славно провели ночь, сидел ее парень. Я бросил ему «Привет, как дела?». На самом деле он был славным. Учился на бюджетке. Предстоял выпускной курс, после которого он намеревался продолжить работать по специальности и сделать Ксене предложение. В общем, у него были самые что ни наесть серьезные планы. К тому же, чувство юмора, язык без костей, математический склад ума — не понимаю, почему мы с ним так и не нашли точки соприкосновения. Дальше я перевел взор в сторону телевизора и небольшого кресла перед ним, в котором сидела Дашка. — Дашка, я ему сказала, что ты против, но он... — вбежала с криками Ксеня.Дашка подняла на меня свой гневный взгляд, да не просто гневный, а буквально испепеляющий. Хотела что-то сказать. Даже стремительно подорвалась из кресла. На ней был махровый халатик, тапочки-собачки. Я, не меняя темпа, двинулся к ней. Она явно имела, что сказать, но не успела. Я подхватил ее, бросил на плечо и потащил в ее комнату. Дашка брыкалась, начала что-то выкрикивать. Что-то типа: «поставь меня на место, ублюдок», «убери свои грязные руки, сволочь», «я тебя видеть не хочу, гад», «отстань, иди к своей девке, бабник» и т. д. Но я не из тех, кто поворачивает назад и ставит девушку на землю. Да я не такой! Вместо этого я публично — мы еще не вошли в ее комнату — смачно шлепнул ее по этой похотливой заднице. Она вскрикнула от боли, но ни Ксеня, ни ее Витя не осмелились меня остановить. Дверь захлопнулась.Я бросил ее на кровать, не теряя времени даром, снимая трико. Дашка взлетела, набросилась на меня с тумаками: — Не смей, запомнил, не смей никогда трогать меня своими грязными лапами! — я стерпел одну пощечину, вторую, но третью — это уже перебор. Я поймал ее за запястье. Чиркнул ее по лицо второй ладошкой и толкнул по направлению кровати. Она приземлилась на бок. Потерла больную щеку: — Ты меня ударил? — шептала она, сама пытаясь осмыслить произошедшее. Она вновь поднялась на ноги. — Да как ты смеешь? — ее тихий маниакальный голос перешел на крик. Она собиралась вновь махать руками, но не тут-то было.Я схватил ее за плечи, резко развернул и вновь толкнул вперед. На этот раз она устояла, упершись руками в кровать. Я запахнул ее халат. Там меня дожидались недавние знакомые черные трусики. Я подцепил их пальцами и рванул на себя. Треснула ткань. Обрывки спустились по ее ноге на пол. Я вытащил из трусов агрегат и грубо вставил между ее ног. Приглушенный стон сорвался с ее губ. Я вошел в нее вновь. Стон постепенно разрастался. Обидчивый тихий тон сменялся жадным похотливым. Слезы отчаяния на ее глазах превращались в слезы восторга. Я грубо вцепился пальцами в ее ягодицы. Встал поудобнее. Начал буквально насаживать ее лоно на свою елду. Движения были четкими. Она не могла шевелиться — полностью отдалась во
