увидеть их тела в новом ракурсе. В движении они воспринимались по-другому. Под кожей перекатывались мышцы, на короткое мгновение, подчеркивая, ту, или иную деталь. Их грудки качались и подпрыгивали. Попки принимали различные формы, когда они наклонялись, бегали. На время обнажались самые сокровенные места, чтобы снова спрятаться от моего взгляда. Я почувствовал, что член натянул плавки. Но, честно говоря, что-либо предпринимать было лень. Наигравшись, девчата снова залегли. Я стал задремывать. Но наше уединение было нарушено. Со стороны города подошел катер. Больше нашей лодки, с каютой на носу. И встал в десяти метрах от берега, чуть выше по течению, носом к нам. Ситуация получалась следующая. Если девчонки лежали, то их почти скрывал небольшой песчаный холм. Но стоило им встать, даже на колени, то с катера прекрасно можно было их разглядывать. Я почувствовал досаду. Какого черта приперся! Что стоит. Не видно, что место занято! Но текли минуты, а катер не менял свое положение. Только изредка кто-то появлялся на корме. Что творилось в каюте разглядеть, сквозь тонированные окна, было нельзя. — Чего они приехали? — спросила у меня Лена. — Места что ли мало? — Не знаю, может рыбаки, вон удочки торчат. Кто-то мне говорил, что-то на течении хорошо ловится. Не помню, правда, что. Им не до нас. Сначала девчонки притихли.
Потом привыкли к катеру и продолжили неторопливую беседу, как это водится у женщин, обо всем сразу. Но я заметил, что Оля стала делать в разговоре более длинные паузы, как будто что-то ей мешало сосредоточиться. Их разговор стал затухать. Я сидел не шевелился в ленивой истоме. Но Оля привлекла мое внимание. Нарочито небрежным тоном она сказала, что пойдет, возьмет полотенце из сумки, чтобы подложить под голову, а то мол, неудобно. Не спеша, встала. Обошла подстилку, с лежащей на ней Леной кругом и пошла к сумкам. Бросила на меня взгляд. Я не шевелился. Наверное, она решила, что я заснул. Села на корточки около сумок достала полотенце, и, также не торопясь, вернулась. Мне это показалось странным. Не было никакой необходимости идти к сумкам по самому длинному пути. Я стал наблюдать за ней. Она повозилась, складывая полотенце, легла. Некоторое время лежала спокойно. Потом сказала просто в воздух, ни к кому не обращаясь, что ей надо посмотреть ее резинку для волос. А то жарко стало. Опять, не торопясь, пошла к сумкам. Сначала присела у одной. Потом, бросив на меня осторожный взгляд и, окончательно поверив, что я сплю, встала на четвереньки, делая вид, что ищет резинку. Хорошая штука темные очки, невозможно понять, куда ты смотришь, и смотришь ли, или спишь. Сумки заслоняли ее от Лены, поэтому та не могла видеть, что Оля ничего не делает. Просто стоит на четвереньках попой к катеру. Следующее ее движение мог видеть только я. Она раздвинула ножки, и, как будто продолжая поиски на самом дне, и нагнулась. Теперь только до меня дошло, что это значило. Девочка демонстрировала себя тем, кто мог быть на катере. Она постояла в такой позе. Я отчетливо слушал ее прерывистое дыхание. Встала, пробормотала: «Наверное, в лодке», и пошла к нашему катеру. Я смотрел ей в спину. Между ее губок блестела влага. На катере она не немного постояла в полный рост, ухватившись за верхнюю дугу. Картина была — загляденье! Белый открытый катер. На нем — голая девушка, вытянувшаяся во весь рост. Оля подтвердила мою догадку полностью. Она походила по катеру, свешивалась через борт, несколько раз мазнула себя пальцами по клитору. Иногда она замирала на пару секунд. Одним словом, все, что она делала там, никак не походило на поиски. Зато выглядело очень возбуждающе. Я даже забеспокоился, не вылез ли мой «дружок» из плавок. С трудом, оторвавшись от созерцания Оли, я бросил взгляд на Лену. Судя по ее напряженной позе, она не спала, а любовалась на подружку, вместе со мной. Оля вернулась, заторможенной походкой, и легла рядом с Леной.
Стояла
