бочку камней навалили.
— Я хочу быть с тобой. — слова даются с трудом — Не знаю, сможешь простить или нет. Понять не прошу.
— Почему именно с ней? Больше не с кем?
— Я не знаю. Мне не нужно другой. Только ты...
Вздрогнул, услышав ее смешок.
— Я серьезно, мне нужна только ты. Почему так случилось — не знаю. С другой я бы легко устоял. А она... Это меня не оправдывает. Но... Наверное, все дело в том что вы слишком похожи. Не знаю.
— Ты был пьян?
— Нет. Глоток виски. Может быть два. Но не больше.
Тут я осознал весь ужас момента.
— Но я заставил Ленку выпить грамм сто.
Сердце гулко колотит в висках. Шесть ударов. Зачем-то считаю. И тихий голос, чуть громче шуршащей травы:
— Ты опоил мою дочь, а потом совратил?
— Нет! — Я вскинулся было, но глаз поднять не посмел — Все было не так. Хотя... Наверное это ничего не меняет.
Мошка ползет по столу. Смешно перебирает лапками. Мелкая мошка. Как странно, что можно столько всего рассмотреть. Если приглядеться, то даже прожилки на крылышках видно. А если прислушаться...
— Расскажи мне как было.
Я вздохнул и начал рассказ. Без особых подробностей, но ничего не скрывая. Когда дошел до событий этого утра, то услышал:
— Ого, а про это я и не знала.
Пришла моя очередь удивляться. Я поднял глаза.
Аня сидела с задумчивой улыбкой, глядя чуть в сторону, и кивала каким-то своим мыслям. Замерла на секунду. Пробормотала:
— Ну, Ленка и кадр...
Вздохнула и повернулась ко мне.
— К нашему видеонаблюдению можно подключиться из интернета, если знать адрес и пароль. Когда услышала от Алены про вчерашний визит, то все просмотрела еще из Казани. А потом уже подключалась отсюда.
Я почувствовал что уши горят.
— Я про это забыл. Значит, ты знала все?
— Нет, про сегодня, про спальню не знала. Там же камеры нет.
Мы помолчали.
— А что значит все это? — я обвел рукой стол — Да и то как ты встретила?
— Я и правда соскучилась же — она улыбнулась — решила, что не буду спрашивать ни о чем. Захочешь — расскажешь. Не захочешь — смолчишь. Решила, что устрою для тебя восхитительный вечер, и бурную ночь до утра. А утром уйду. Навсегда. Если смолчишь.
Ну и семейка! Что Ленка, что мать — одна кровь!
— То есть ты все простила?
— Ты смеешься? Какое прощенье? — она говорила сердито — Ты будешь наказан! Но я пока не придумала как.
У меня от этих слов зашевелилось в штанах. Прихватил пальцами ткань, чтобы поправить. Аня усмехнулась:
— Неа. Не так. Даже и не надейся.
Ее ладонь нырнула мне под пиджак, пропутешествовала от живота до груди. Сжала разок. Я услышал шепот:
— Но я, и правда, придумаю как. Это будет именно наказание, а не удовольствие.
Рука путешествовала выше: ключица, плечо, добралась до ссадин на шее. Аня заметила как я скривился:
— Покажи!
Расстегнул ворот и оттянул его в сторону. Аня приподнялась со стула и склонилась над шеей
— Это она?
Я кивнул. Оттолкнулась от меня, и села обратно на стул.
— Кстати, ты не дорассказал. Все не надо. Что было в обед?
Я улыбнулся.
А что? Меня почти что простили.
— Что именно?
— Ну, смотри, Алена пришла, вы поговорили. Решили, что ваших отношений не будет. Пообещали друг-другу, что больше ни-ни. Так?
— Так.
— А потом, когда она тебе предложила последний раз, и ты отказался...
— Стоп-стоп! — перебил я ее — Она не предлагала последний раз.
— Не поняла.
Брови приподнялись. Ее подбородок охватила ладонь. Аня задумчиво ... постучала указательным пальцем по губам.
Я улыбался. Молчал.
— Так, подожди. Вы договорились обо всем. Она заголилась перед тобой... На что она рассчитывала?
Взгляд поднят вверх, палец стирает остаток помады с верхней губы.
— Подожди, если не похоть, то чувство долга? За что?
Ленка то в мать, а вот Аня в кого?
— Ну похоть — это ты перебираешь. А так, то все верно. Рассчитаться за утро.
Она расхохоталась:
— Вот же засранка!
Мы помолчали. Не
