идиотка Василиса. Обманул тебя дедушка, какой же это принц. Принцу полагается ждать свою наречённую, а не плодить детей по всему свету.
— Ты чего? Василиса. — лжепринц, ошарашен.
Конечно, я веду себя по-идиотски: прыгаю как очумелая лягушка, в самый разгар сексуального действа, сижу голая на полу, наверняка с шишкой на лбу, и плачу точно царевна несмеяна. Ну и что, всегда отличалась некоторой придурью. Это у меня от бабушки Агрипинны Семеновны.
— Т-ты, — наконец выдавливаю сквозь слезы я, — Ты не принц....
Не могла сказать что-нибудь поумнее? Недоумения в глазах Ивана Ивановича Иванова добавилось.
— Вот же припадочная. К чему это?
— Ты... у тебя... , — продолжаю обвинять я, периодически горько завывая, — Жена и почтииии, трое детей.
Ванька как–то уж очень быстро оказался рядом со мной, обнимает и зачем-то целует быстрыми легкими поцелуями, в лоб, во влажные щеки, губы. На губах, поболее задержался. Принцем хочет прикинуться, гад! Стукнула его со всей силы по плечу.
— Не реви, принцесса моя придурошная, нету у меня никакой жены, и детей тоже нет. Я просто так сказал, не знаю зачем сказал. Ты была такая наглая, и так уверена в том, что за тобой мужики должны табунами бегать. Это меня задело.
— П-правда нету?
— Правда, правда, солнышко. Можешь паспорт посмотреть.
Какой проникновенный голос, попробуем поверить. Впрочем, в документ удостоверяющий личность для порядка все же заглянула.
Ванька снова целует: глаза, щёки, губы, шею, грудь... везде, где дотягивается. И я тоже целую. Зачем нам кровать? Не нужна она вовсе, на полу перед камином такой белый мягкий ковер. Поцелуи становятся всё горячее и горячее. Я лежу на боку, Ванька, сзади меня, покусывает в шею и наминает мои примечательные груди. Член скользит между влажных губок не заходя. Выгибаюсь кошкой, завываю кошкой, потому что больше нет сил терпеть. Нестерпимо хочется почувствовать его внутри себя.
— Ваня пожалуйста, пожалуйстаааааааааааааааааа!!
Мои консерваторские устремления снова и снова начали проскальзывать в стонах. Наконец крепко берёт меня за бёдра, не позволяя мне двигаться и мешать ему протиснуться внутрь. Входит медленно. Потом резкий толчок.
— ААААААААуууууууууууоооооооооооо!!
Зажимает мне рот. Видимо боится оглохнуть. Ой, золотистые искорки, я думала они только во сне мне чудились. Снова чувствую их внутри себя, и количество всё увеличивается и увеличивается с каждым ударом члена. А Ванька рад стараться, таранит быстрей и быстрей, чаще и чаще, глубже и глубже. Только сейчас на трезвую голову ощущения ещё острее, искорки ярче, простреливают каждый кусочек моего тела. Ой, дышать совсем нечем, рука то всё ещё зажимает рот. Ловлю себя на том, что кусаю его пальцы, впрочем, он не обратил внимание, а только активизировал толчки членом. О-е-ей кажется сейчас будет взрыв. Искорки опять все побежали вниз. Вторая Ванькина рука ложится на клитор, пальцы быстро быстро начали теребить.
— ОООООООООООООООО, — завыла, задергалась вся.
Оргазм прострелил, сначала яркой вспышкой, потом взорвался мощным фейерверком. Зря Ванька разжал пальцы зажимающее мой рот. Точно оглохнет. Опять завыла раненой волчицей в консерватории. Искорки блаженства разбегаются по всему телу. А он все продолжает и продолжает, таранит и таранит внизу, заставляя их снова вспыхивать удовольствием. Наконец Ванька тоже дернулся, задышал точно паровоз прямо мне в ухо, и от этого горячего дыхания, мурашки побежали по коже, присоединившись к тлеющим искоркам.
— Спасибо Василисушка, ты необыкновенная.
Голос моего королевича. Ванька расслабленно лег рядом, нежно оглаживая мои ягодички.
Упс. Конечно, я уже давно поняла, что не всё мне приснилось, ночью. Искорки, поцелуи и ласковый шёпот трудно с чем-то спутать. Было Василиса, было! Разве королевич может воспользоваться невменяемостью девушки? Не по-принцевски это как-то. Чего ж
