сидел его друг. Поздоровавшись со всеми, он налил себе кофе и тихо насвистывая, пошел к себе. До встречи оставалось пару часов, и Женя решил посвятить их своему главному увлечению — скрипки. Подняв инструмент, он начал играть. Тонкие ловкие пальцы перебегали по струнам, а смычок все быстрее касался и все дольше плавал по ним. Скрипкой он занимался с самого детства, сколько себя помнил. Она доставляла ему удовольствие, и именно в ее музыке он находил отражение всего мира. Все быстрее и все выше по октавам, увлеченный ей он не заметил, как эти два часа прошли, и настало время собираться.
Морозный воздух ударил в голову, закружив и ошарашив ее. Чистое зимнее небо вызывало боль в глазах, стоило только посмотреть на него. Выпавший ночью снег сиял поразительной белизной. Но кто-то уже успел протоптать тропинки сквозь навалившие сугробы. Несмотря на полдень, улицы были тихими и пустынными, изредка мимо Жени проползали автомобили и случайные прохожие. Длинная аллея, где они должны встретиться, была, как и улицы, безлюдной и спокойной. На скамейке, у отключенного фонтана, сидела женщина. Подойдя к ней, Женя сразу узнал Лену. Поздоровавшись, он сел рядом, поначалу, преодолевая робость, разговор вела Лена, но когда Женя понял отсутствие разницы между живым и интернет общением, они начали наперебой рассказывать друг другу какие-то истории и новости. И вот, когда уже начали замерзать ноги, Лена предложила погреться в кафе. И за чашкой горячего чая разговор продолжился. «Уже так поздно, мне наверно пора», — просмотрев на часы, сказал он. — Ты далеко живешь? — Ну, минут тридцать идти. — Может, тогда зайдем ко мне по дороги? — Давай, я думаю, время еще есть.
Давясь от смеха, Лена только со второй попытки попала ключом в замочную скважину. — Заходи, сейчас чай поставлю. Оставшись один, Женя начал осматривать довольно большую квартиру. В большом зале вся стена была увешана фотографиями. На многих из них Лена позировала с милой девушкой, лет шестнадцати. «А кто это?» — спросил он у вошедшей с большим подносом Лены. Не поднимая на него глаза, она поставила кружки на столик и, смутившись, ответила: «Моя дочь». — Она не живет больше со мой. Два года назад уехала жить к отцу в Лондон. «Извини», — покраснев от неловкости, ответил он. Повисла тяжелая пауза. — Давай чай пить. Ты молоко будешь? — Эмм, да, давай. Взяв кружку с ароматным напитком и сделав глоток, Женя почувствовал странный привкус, немного напоминавший дух аптеки или больницы. — Садись, расскажи мне о своем отце. — Ну, он военный, все время в отъезде, мы же из-за него и переезжает постоянно. — Тебе наверно и поговорить иногда бывает не с кем? Она поставила чашку на стол и придвинулась к нему. — У меня много интернет друзей и брат есть. Сделав еще один глоток, он почувствовал легкое головокружение. — Чай у тебя какой-то странный. Зевок. — Спать хочу. Пустая кружка выпала из ослабевших пальцев, и он начал заваливаться набок. Подхватив, Лена прижала его голову к груди и сказала: « — По-другому ты бы не понял меня».
Спальня, зеркало на потолке, большая кровать на которой, привязанный по рукам и ногам, лежит раздетый до трусов и с завязанными глазами Женя. В кресле, закинув ногу на ногу, сидит Лена. В белых кружевных трусиках она, молча, наблюдала за кроватью. И как только Женя начал шевелиться, Лена подошла и положила ему на голую грудь руку. «Просыпааайся!», тормоша за плечо, сказала она. — Где я? Почему темно? Включите свет!!! Я боюсь темноты, включите! Он задергался, и длинные стальные цепочки начали звенеть. — Тише, тише. Успокойся. Все хорошо. — Лена? Это ты? Где я? Почему темно так? Я связан? Развяжите меня! — Женя, тише, все хорошо. Послушай, я люблю тебя Женя. С этими словами она прильнула к его губам и настойчиво начала проникать языком в его рот. Замотав голой, Женя попытался сопротивляться, но цепочки и сильные руки, схватившие голову, не давали этого.